Время любить - Татьяна Ермакова Страница 3

Солнечный, звенящий от первых птичьих трелей денек никак не соответствовал ее настроению.

Маргарита стояла на ступеньках и силилась сообразить, куда ей идти. Куда в таких случаях идут люди?

Напиться с горя?!

Нет, этот вариант не для нее. При мысли об алкоголе Маргариту передернуло.

Так куда же тогда?

Домой?

У нее в этом городе, по сути, больше нет дома.

На работу?

Галинский не хотел, чтобы она работала, и она, глупая, с радостью на это согласилась и кинулась со всех ног наводить уют сначала в крохотной однокомнатной хрущевке мужа, а потом, когда дела Галинского пошли в гору, и в большой трехкомнатной квартире старого проекта.

К подругам?

Даже подруг у нее здесь не было. Неужели станешь делиться своей болью с теми напыщенными дурами, которых она встречала в тренажерном зале и косметическом салоне? Какие они подруги? Так, поболтать да выпить чашечку кофе… Подруги появляются среди тех людей, с которыми общаешься ежедневно. Вот если бы Маргарита ходила на работу… Правильно в девятнадцатом веке сказал один очень умный человек: «У нас в России кто не служит, тот еще не родился, а кто службу оставил, тот, считай, помер».

Не все, конечно, так трагично, но, по сути, очень верно. Поплакаться в жилетку некому… Разве что соседка еще по хрущевскому дому, Настя. Хорошая, добрая женщина, которая и выслушает, и посочувствует, и поможет, если нужно. Но у Насти полон дом народу: мать, отец, старенькая бабушка, Настин муж, сын — ровесник Маргаритиного Тимки. Все они люди просто замечательные, добрые, участливые, хлебосольные, но у них своих проблем навалом, куда уж еще чужие навешивать. Вот была бы рядом Маринка…

— Податься некуда, — печально резюмировала Маргарита и, подняв воротник шубки, побрела на трамвайную остановку.

Маргарита проехала несколько остановок и вышла в центре города. Почти что впервые в жизни она никуда не спешила. Не нужно было мчаться домой, готовить обед, встречать из школы сына, — сейчас каникулы, и Тимку отправили к ее родителям. Отправили не столько для того, чтобы ребенок отдохнул и пообщался с соскучившимися бабушкой и дедушкой, а сколько для того, чтобы он не присутствовал при тягостной процедуре развода. Маргарита решила, что так будет лучше.

Она шла по широкой пешеходной улице, смотрела на ярко оформленные витрины, заходила погреться в дорогие магазины, и все никак не могла понять, что же произошло. Статус замужней женщины, дававший спокойствие и уверенность в сегодняшнем и завтрашнем дне, испарился, словно по мановению волшебной палочки злого волшебника. А впереди полная неизвестность, тайна, покрытая мраком.

И все же не это самое страшное. Страшнее всего то, что уже произошло. Рухнул ее мир. Ее маленький теплый и светлый мирок, который Маргарита старательно строила все эти тринадцать лет.

И ничего больше не будет!

НИЧЕГО.

Ни сладких поцелуев украдкой от сына. Ни щей с борщами, которые Галинский наворачивал так, что за ушами трещало. Ни миленьких маленьких пустячков, которые он ей приносил «с работы». Ни обязательных алых роз на день рождения. Ни его чуть пахнущей потом и мужским парфюмом подмышки, куда Маргарита любила утыкаться носом…

Все было, и в один, совсем не прекрасный момент все пропало, испарилось, ушло.

Вероломство — вот слово, каким можно охарактеризовать поведение Галинского. Именно вероломство. Всего две недели назад все было замечательно (или таковым казалось). Нормальная размеренная жизнь, с заботами, радостями и мелкими неприятностями. А потом он пришел и сказал, что любит другую, что разводится с ней и что она для него больше никто, пустое место.

Маргарита тогда не сразу поняла, о чем речь вообще. Очень глупая шутка?

Нет. Галинский все так подробно объяснил… Хочешь не хочешь, а пришлось поверить.

Она поверила. С огромным трудом, но поверила.

Всю ту ночь, когда она его выгнала, Маргарита просидела в Тимкиной комнате, не сомкнув глаз. Не думалось ни о чем. Не было ни воспоминаний, ни планов. Была пустота. Огромная, необъятная, вселенская пустота. Вакуум.

И только едва слышное сопение Тимки, уснувшего под утро.

Все эти дни она что-то делала. Убирала, стирала, готовила себе и сыну еду, половина из которой шла прямиком в мусорное ведро. Ей не лез в горло даже самый вкусный кусок.

Потом пришел адвокат Галинского и долго ей объяснял, как именно Анатолий Николаевич желает разделить имущество. Маргарита согласно кивала, мало что понимая, и подписывала официальные бумаги.

А ночью, когда удавалось забыться на широкой и такой пустой супружеской постели, ей снилось, что все хорошо. Что они, вся ее семья, вместе, едут отдыхать на теплое синее море. Что она готовит какие-то необыкновенные блюда, чтобы порадовать вкусностями уставшего после работы мужа. Снилось, как ее мужчины, отец с сыном, вместе смотрят по телевизору хоккей, а она тихонечко ими любуется, боясь спугнуть невесомое состояние тихого семейного счастья…

Сны на какое-то время стали ее жизнью. Мирной жизнью, спокойной и счастливой.

Но только до тех пор, пока Маргарите не стала сниться ОНА. Она, женщина, которую Маргарита в глаза не видела и которая отняла у нее мужа, семью, счастье. Она, та женщина, появлялась, словно размытое пятно, не имеющее лица, и, схватив пальцами с длинными ногтями руку Анатолия, уводила его за собой.

После таких снов Маргарита рывком садилась в постели, таращила глаза в темноту, обливалась потом, пытаясь унять сердцебиение и оттереть с тела противный липкий пот ужаса. Несколько минут она приходила в себя и понимала, что никакой это не сон. Это явь ужасная и такая… такая… такая, от которой испытываешь брезгливость и тоскливый страх.

Может быть, если бы Галинский давал Маргарите повод, она бы не так восприняла его уход. Но в том-то и весь ужас, что он поводов не давал!!!

Не давал, не давал и выдал…

Но она тоже хороша!

…А может быть, все не так уж и плохо?

Сколько женщин в нашей стране и по всему миру вот так вот брошены мужьями?

Тысячи?

Миллионы?!

Может быть, это еще не конец света?..

Нет, все-таки конец. Ее личный апокалипсис, ее личная вселенская катастрофа.

Что толку, что мужчины, как и прежде, заглядываются на нее в общественных местах и на улице? Кому она теперь нужна такая, брошенная мужем?

А главное, что ей никто не нужен…

Главное, и самое страшное, что ее предал любимый человек. Любимый…

Как справиться с той глыбой льда, которая появилась в душе?! Да-да, теперь она точно знает, где у человека находится эта эфемерная субстанция — душа. Она знает, что вот здесь, прямо в середине груди, ее душа окаменела и заледенела. И ничего больше не будет хорошего, не будет радости и счастья, ничего…