Дорога на Компьен - Виктория Холт Страница 3
Дорога на Компьен - Виктория Холт читать онлайн бесплатно
Маркиза невесело улыбнулась — не имело смысла лицемерить и надевать маску перед женщиной, которой она полностью доверяла, которая была ее хорошим другом. Мадам дю Оссэ бросилась на колени и схватила маркизу за руку:
— Вы убьете себя, вы убьете себя! — страстно воскликнула она.
— Бедняга Оссэ, если я умру, вас прогонят, и как тогда вы сможете завершить свои мемуары? Нет, конечно, и после этого вам следует их продолжать, только вряд ли они уже будут такими интересными, не так ли? Сейчас вы можете писать о короле и о своей госпоже, которая также является и госпожой короля. Но как долго это продлится?
— Зачем вы это говорите? — воскликнула мадам дю Оссэ.
— Но ведь так оно и есть... Я все время об этом думаю. И эти люди, собирающиеся на мой туалет... Неужели они полагают, что я не в состоянии прочесть их мысли?
— Эти ваши диеты, мадам, они вам пользы не принесут,— объявила мадам дю Оссэ.
— Боюсь, Оссэ, что я вообще не отличаюсь большой чувственностью. Я кое-что должна вам сказать... Порою король укладывался спать на кушетке. Что это означает?
— Лишь то, что он относится к вам с большим уважением, мадам.
— При этом он говорил: «Я не хочу вас тревожить». А это что означает?
— Что он считается с вашими удобствами.
— А как долго такой мужчина, как он, будет раздумывать об удобствах своей любовницы?
— Это зависит от того, насколько глубока его любовь к ней. Неужели мсье Кенэ не может ничего для вас сделать?
— Он давал мне и пилюли, и другие лекарства, но я оставалась... столь же... безучастной.
— Тогда, мадам, примите мой совет. Забудьте о трюфелях и диетах, о лекарствах. Ешьте то, что доставляет вам удовольствие, и вы поправитесь куда скорее, а вместе со здоровьем придет и тепло, которого так ждет от вас король.
— Дорогая моя Оссэ, как же хорошо, что вы рядом! Мне ведь больше и поделиться не с кем...
— Мадам, вы знаете, что я ваш друг.
— Тогда пожалейте меня, Оссэ. Жизни, которую я веду, не надо завидовать. Такие минуты, как сейчас, столь редки, я ведь никогда не бываю предоставлена самой себе. Я постоянно должна помнить о своих обязанностях, я не имею права на отдых. Пожалейте меня, Оссэ, пожалейте всем своим сердцем.
Мадам дю Оссэ покачала головой: — Мне жаль вас, мадам Маркиза. Мне искренне жаль вас. Вам завидуют при дворе, в Париже, во всей Франции. Все завидуют вам. Но я, та, которая знает вас лучше других, я вас жалею.
— Добрая моя Оссэ, мне радостно думать, что вы рядом, помнить, что вы сидите в своем тесном алькове и записываете все, что происходит. Фигурирую ли я в этих ваших записках? А король?
— Вы — основная их тема. Иначе и быть не может.
— Да, наверное, это так. Но о чем я думаю? Я должна переодеться. Сегодня мне предстоит занимать короля в Беллевью. Скорее...
И тут маркизой вновь овладел сильнейший приступ кашля. Она поднесла ко рту платок, когда приступ кончился, маркиза в изнеможении откинулась на кушетку, а мадам дю Оссэ взяла у нее из руки запятнанный кровью маленький кусочек муслина.
Обе они не произнесли по этому поводу ни слова — это была тайна, известная лишь им двоим, но обе понимали, что долго таиться от остальных им вряд ли удастся. Маркиза вдруг развеселилась:
— Скорее! — воскликнула она. — Времени почти не осталось. Я должна отправляться в Беллевью, встречать моего короля!
От маркизы Луи отправился в свои малые апартаменты, которые он построил для себя в Оленьем парке. Там он мог наслаждаться одиночеством, там он мог заниматься любимыми делами, и только там он был способен осуществить одно из своих самых настоятельных желаний — разделить Луи де Бурбона и Людовика Пятнадцатого.
Ах, если б только он мог избавиться от меланхолии! Жизнь уже не могла предложить ему ничего интересного: все тот же круг церемоний и обязанностей, все те же развлечения и праздники, столь похожие друг на друга, что он уже не мог ничего из них и припомнить.
Ему сравнялось сорок — не такой уж значительный возраст, однако он чувствовал, что от жизни ему больше нечего ждать.
Он устал, ему было тоскливо, и лишь немногие могли избавить его от тоски. Безусловно, к числу этих немногих принадлежала и маркиза. Еще Ришелье, который не уставал его изумлять, его дочь Аделаида, такая необузданная и непредсказуемая, и его дочь Анна Генриетта... Нет, пожалуй, к ней он испытывал жалость — она была такой хрупкой и столь же меланхоличной, как и он сам.
Бедная Анна Генриетта, она все еще оплакивала своего потерянного возлюбленного Чарльза Эдуарда Стюарта. Нет, конечно, было бы безумием дозволять подобный брак, однако каждый раз при виде Анны Генриетты он чувствовал укоры совести. Вот почему он и избегал встреч с нею — он не любил, когда его совесть что-нибудь тревожило.
Сейчас его больше занимала Аделаида. Ей было восемнадцать, она все еще была по-детски хорошенькой, и он забавлялся, слушая ее рассуждения о государственных вопросах. Она взаправду полагала, что имеет на короля большое влияние, — наверное, поэтому она так его и любила. Действительно любила — как ему рассказывали, при ней никто не смел делать в адрес короля никаких критических высказываний. Услыхав подобное, она впадала в ярость и кричала: «В подземелье негодного!»
При дворе подозревали, что у непредсказуемой и агрессивной Аделаиды не все в порядке с психикой. Да и вообще задавались вопросом: неужели король хотел бы, чтобы его дочери оставались старыми девами? Анне Генриетте уже двадцать три, Виктории — семнадцать, Софи — шестнадцать, тринадцать лет Луизе Мари, да еще восемнадцатилетняя Аделаида — все дочки вошли в брачный возраст, однако король не предпринимал в этом направлении никаких шагов.
Были и такие, которые с подозрением поглядывали на взаимоотношения короля с дочерьми — особенно с Аделаидой, столь явно и страстно влюбленной в отца. Но король не обращал на слухи никакого внимания — ему было все равно, что говорят о нем при дворе и особенно в этом гадком Париже, который разлюбил его с тех пор, как король перестал в нем бывать.
Ему просто нравилось, что дочери оставались при дворе. Было приятно наблюдать, с какой любовью они относились к нему и с каким пренебрежением к матери.
О, он прекрасно сознавал, что вокруг него плетутся интриги, но нисколечко против них не возражал — его это даже развлекало.
Единственный, кто его раздражал, — дофин, наследник. И король, и наследник находились под определенным влиянием партии иезуитов, но наследник был уж слишком праведным.
Дофину был двадцать один год, это был довольно несимпатичный толстяк, и просто удивительно, как он мог завоевать такую безоговорочную любовь обеих своих жен — нынешней, Марии Жозефины, и первой жены, Марии Терезы Рафаэлы, которая умерла родами.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments