Мадам змея - Виктория Холт Страница 3

— Я слышала, — сказала Анна, — что архиепископ английский — прекрасный человек. К сожалению, он уже немолод.

— Мы с ним ровесники, — проворчал Франциск.

— Но ты — бог, моя любовь, — насмешливо заметила Анна. — Боги не стареют.

— Я думаю о мальчике, — сказала Маргарита. — Теперь, когда он должен стать женихом, необходимо что-то предпринять. Генриху нужен друг, хороший друг, который поможет ему перестать бояться нас всех и прежде всего — своего отца; он нуждается в человеке, способном объяснить ему, что причина его неловкости заключается в отсутствии веры в себя, что преодолеть последствия испанского заточения можно, изгнав из памяти воспоминания о них.

— Ты, как всегда, права, моя дорогая, — сказал Франциск. — Ему необходим друг — сильный, обаятельный и красивый молодой человек с веселым нравом.

— Дорогой, я имела в виду нечто другое. При дворе нет мужчины, обладающего достаточной чуткостью. Испания крепко засела в душе мальчика. Никто из нас не знает, насколько глубоки его переживания. Только очень нежная рука способна снять их. Он должен вновь обрести свое достоинство с помощью деликатного, мягкого влияния.

— Действительно, тут требуется женщина! — сказала Анна.

— Умная женщина, — добавила Маргарита. — Не молодая легкомысленная ровесница Генриха, а мудрая, красивая, а главное, сочувствующая женщина.

— Это ты! — воскликнул Франциск.

Маргарита покачала головой.

— Я была бы счастлива сотворить это чудо…

— Тут и правда не обойтись без чуда! — мрачно вставил Франциск. — Надо превратить этого неуклюжего юнца, впитавшего в себя испанскую важность, в жизнерадостного француза! Да, должно произойти чудо!

— Я бы не смогла его совершить, — сказала Маргарита, — потому что я была свидетельницей унижения Генриха. Я находилась рядом, когда ты бранил его. Я видела краску на его лице и сердитый блеск в глазах: я видела его скованные губы, пытавшиеся произнести нечто не уступающее тебе по остроумию. Бедный мальчик не понимал, что остроумие рождается в голове, а не на устах. Нет! Он не отреагирует на мои усилия. Я могу лишь составить план: осуществить его должен кто-то другой.

— Тогда, возможно, Анна…

— Мой любимый, ты так требователен ко мне, что я не смогу служить кому-то еще; я так предана тебе, что безразлична к другим.

Они засмеялись, и Маргарита сказала:

— Предоставь это мне. Я найду женщину.

Франциск положил руки на плечи Анны и Маргариты.

— Мои дорогие, — он поцеловал сначала Маргариту, потом Анну, — что бы я делал без вас? Этот мой сын — что колючая щетина в рубашке. Источник вечного раздражения… Оно то проходит, то возвращается вновь. Да благословит вас Святая Дева! А теперь давайте танцевать и веселиться. Пусть музыка звучит громче!

Король повел Анну танцевать; он радовался тому, что его любовница и сестра сумели поднять ему настроение. Пары придворных последовали за Франциском и Анной. Но молодой Генрих сидел в углу, пытаясь спрятаться за гобеленами. Он ждал момента, когда сможет ускользнуть в свои покои. Он едва выносил смех, веселье, придворных, женщин; особенно сильно он ненавидел отца.

Король отпустил своих приближенных, чтобы остаться наедине с Дианой, красивой вдовой сенешаля Нормандии. Удалившись, свита стала обмениваться улыбками. Похоже, пришел черед Дианы. Ох уж этот король! Но что скажет на это Анна д'Эйлли? Любовь — это игра. Наш господин знает в ней толк, он просто неутомим!

Король жестом предложил вдове подняться. Прищурившись, он оценил ее внешний вид глазами знатока. Он гордился такими женщинами, как Диана де Пуатье.

Он внушал ей страх, но она старалась не показывать это. Щеки Дианы горели, в глазах появился блеск. Вызов к королю взволновал ее. Франциск отметил, что она почти не изменилась со дня их предыдущей встречи. Когда это было? Почти десять лет тому назад! Ее кожа оставалась свежей, как у девушки. Трудно было поверить, что ей уже тридцать три года. У Дианы были правильные черты лица, густые черные волосы, блестящие темные глаза и идеальная фигура. Франциск отдавал должное ее самообладанию. Она умело делала вид, что не замечает восхищения короля и равнодушна к его мужскому обаянию.

Она была умна. Франциску нравилось держать ее в неведении относительно причины их встречи. Пусть ее сердце бьется чаще под высоким бюстом.

Разглядывая стоявшую перед ним Диану, король Франции напоминал сатира.

Эта женщина, подумал Франциск, сумеет превратить моего Генриха в мужчину. Обучит его всем искусствам и умениям, которыми владеет сама. Поможет приобрести необходимые навыки, полюбить собственные достоинства и избавиться от недостатков, унаследованных от отца. Потом вместе с этой обворожительной женщиной мы подберем ему любовницу — восхитительную юную девушку, — если, конечно, он не пожелает хранить верность своей невесте — итальянке.

— Я попрошу вас об одном одолжении, — сказал он, лаская Диану своим взглядом.

Ее голова была высоко поднятой. Каждая линия красивого лица и плечей выражала протест.

Франциск не смог отказать себе в удовольствии подразнить ее.

— Прошу вас, сядьте. Вот сюда… рядом со мной.

— Сир, вы очень любезны.

— И хочу проявить еще большую любезность — с вашего согласия, разумеется. Я часто вспоминал нашу давнишнюю встречу. Неужели это было десять лет тому назад, Диана? Вы все так же молоды. Говорят, вы владеете секретом вечной молодости. Клянусь честью — глядя на вас, я думаю, что это правда.

— Никакого секрета нет, сир, — сказала она. — Если вы позвали меня для того, чтобы узнать его, я очень огорчусь, потому что вас ввели в заблуждение. Тут нет тайны. В противном случае я поделилась бы ею с вами.

— Волшебство заключается в вашей красоте, прекрасная Диана. Ее-то я и прошу вас подарить мне.

— Сир, при вашем дворе есть много красавиц, которые жаждут вашего внимания…

— Чары Венеры меня не устроят. Я ищу целомудренную Диану.

Нет, она совсем не изменилась, подумал Франциск. Десять лет тому назад она не была вдовой. Двадцатитрехлетняя красавица была женой исключительно богатого и уродливого человека. Позор! Отдать прелестную пятнадцатилетнюю девушку в жены пожилому вдовцу! Но Жан де Пуатье, отец трех дочерей, счел Великого сенешаля Нормандии подходящим супругом для юной Дианы. Она проявила покорность и родила старику, кажется, двух дочерей. В то время он, Франциск, интересовался ею. Тогда он проявлял интерес ко всем красивым женщинам его страны — графиням, женам великих сенешалей и простых виноделов. Он был готов пригласить их всех на свое ложе — и практически никто ему не отказывал. Но Диана отвергла короля Франции.

Разглядывая спокойное лицо и чувствуя, что Диану встревожило то, что она сочла новой атакой на ее добродетель, он снова увидел перед собой испуганную женщину, стоящую перед ним на коленях и умоляющую его сохранить жизнь ее отцу. Старый дурак оказался замешанным в заговоре коннетабля Бурбона и ждал казни в темнице Лоша. Диана пришла к монарху, часто отзывавшемуся на мольбы красивых женщин. Она плакала, но не теряла рассудка. Он видел, что она понимает его шутливые намеки. Король увлекся просительницей. Он сказал, что она станет его хорошим другом, и он откликнется на ее просьбу, поскольку больше всего на свете любит помогать своим друзьям.