После грозы - Сюзан Руа Страница 3
После грозы - Сюзан Руа читать онлайн бесплатно
Бренда наливает всем кофе, и мы обсуждаем темы, которые вызывают у меня отвращение: надгробный памятник, похороны, кремацию. Я с трудом подыскиваю слова. Понимают ли они, что я говорю? Этого ли хотел Алекс? Правильно ли я поступаю? Когда слезы мешают мне верно сформулировать фразу, я задаю прямой вопрос. Бренда смотрит на меня с искренним огорчением:
– Дорогая, Алекс уехал из дому так давно! Ты знаешь его намного лучше, чем мы!
Я мотаю головой. Нет, я совсем не знаю Алекса. По крайней мере, не так хорошо, как они думают. Ведь мы с ним никогда ни о чем таком не говорили… Карл предлагает матери организовать религиозную церемонию – такую же, как для их с Алексом отца. Мне не понятно, как можно бесстрастно говорить о смерти. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не зареветь. Мне очень хочется оставить их разбираться со всем без меня. Догадываются ли они об этом? Может, поэтому Карл вдруг переводит взгляд на меня и предлагает предоставить все им с матерью? Не знаю, насколько это правильно, однако соглашаюсь без колебаний. Цепляюсь взглядом за край стола. Мое сознание отключается, и я уже ничего не слышу и не понимаю…
Тихий стук в дверь возвращает меня в реальность. Я спешу открыть. Это Жан. Он обнимает меня и говорит, что все наладится. Невыносимо быть свидетелем чужой боли, когда и свою-то сдерживаешь с трудом… Голос Жана нашептывает, что он со мной, что мы со всем справимся вместе и все будет хорошо. Если бы мне не было так грустно, я бы рассмеялась. Ясно, что он заранее придумал эти фразы, чтобы меня утешить, но все это бред! Как я могу думать, что все наладится, что все будет хорошо, когда Алекс умер? Слова, бесполезные слова…
– Ты им сказала? – спрашивает он.
Я высвобождаюсь из его объятий, награждаю Жана мрачным взглядом:
– Не хочу об этом говорить. Я не готова.
Взгляд его меняется, в нем сквозит беспокойство. Жан хочет возразить, но я жестом прошу его замолчать. Как он может просить меня думать в такой момент о чем-то, кроме Алекса? Могу ли я планировать будущее, когда его больше нет рядом? Разве мало у меня сейчас проблем, которые нужно решать?
Мы идем в кухню. Я сажусь на старое место, а Жан здоровается с моими несостоявшимися родственниками. Не знаю почему, но он начинает рассказывать забавные истории о них с Алексом: как они познакомились, как начинали бизнес по продаже мотоциклов. Бренда и Карл вряд ли что-нибудь понимают, потому что он говорит быстро и по-французски, и все-таки ловят каждое его слово. Когда разговор заходит об Алексе, возникает впечатление, что он с нами – просто уехал ненадолго и вот-вот вернется. Конечно, это всего лишь иллюзия. Еще пара дней, и мы разъедемся в разные стороны – Эвансы, Жан и я. И эта квартира скоро будет такой же пустой, как я сейчас. Здесь, как и в любом другом месте, Алекса больше нет. Он остался только в наших воспоминаниях.
Немного помолчав, Жан открывает маленький черный блокнот и начинает составлять список тех, кому нужно сообщить грустную новость. А мне хочется одного – сбежать. Алекс умер, я знаю, но думать об этом невыносимо. Жан переводит взгляд на меня, когда я встаю и бормочу:
– Я не могу этим заняться. Дело в том… Мне нужно домой. Нужно принять душ и переодеться.
А еще – забиться под одеяло и как следует поплакать, но об этом я им, конечно, не говорю. Они кивают и смотрят мне вслед, а я спешу потихоньку удрать, оставляя все хлопоты на них. И мне даже не стыдно. Я убегаю без оглядки. Будь моя воля, я бы уехала сейчас далеко-далеко, подальше от горя и от смерти. Подальше от жизни, о которой я столько мечтала и которая исчезла вместе с Алексом.
Бремя сожалений
Не думаю, что есть место печальнее, чем зал похоронного бюро, где проходит прощание с таким человеком, как Алекс Эванс, а вернее, с тем, каким он был – жизнерадостным, бесстрашным, очаровательно бесшабашным, замечательным. Мой Алекс… Все меня обнимают, пытаются утешить. Но я не плачу. Это странно, потому что последние три дня я только и делала, что плакала. А сегодня вечером я спокойна. Что ж, так даже лучше. Ненавижу выставлять чувства напоказ.
Алекс как будто бы спит в своем гробу, но мне почему-то кажется, что он не похож на человека, которого я любила. От моего Алекса осталась только оболочка – пустая, лишенная внутреннего света, души. Поэтому-то я и не хочу подходить близко. Я стою в другом конце зала, как можно дальше от него, и стараюсь не смотреть на то, что уже никогда не будет мне принадлежать. Я ограничиваюсь тем, что отвечаю на вопросы, всегда одни и те же: да, Алекс попал в аварию на мотоцикле, два дня был в коме и умер от кровотечения, которое врачи не смогли остановить. Многие упорствуют в своем любопытстве: очнулся ли он перед самым концом? Успел ли что-нибудь сказать? Бренда качает головой и плачет: так ей больно слышать собственный ответ на этот вопрос, хотя с этим ничего уже не поделаешь. И это грустно. Она твердит, что не успела помириться с сыном, не успела сказать, как сильно его любит, – словом, все то, что мы не говорим своим близким, пока они живы, а потом безмерно об этом сожалеем.
Мне все соболезнуют и говорят сочувственно «Бедняжка Шарлотта!» и «А вы ведь собирались пожениться!». Я испытываю при этом некоторую неловкость, особенно перед Эвансами. Мать и брат Алекса попали в наш мирок внезапно, и сразу – такое печальное событие… Они не общались с Алексом последние несколько лет и ничего не знают о его жизни здесь, в Монреале. Не имеют ни малейшего представления о том, кто его друзья, и что он жил со мной, и как гордился своим магазином мотоциклов, который они с Жаном открыли вместе. Вряд ли они узнаю́т человека, которого оплакивают. Алекс стал для своих родственников чужим. И это грустно.
Бренда безутешно рыдает над умершим сыном. Даже Карлу не удается ее успокоить. Я прихожу ему на выручку. Присаживаюсь рядом с Брендой и, легонько поглаживая ее по спине, завожу разговор о поездке, которую мы с Алексом собирались предпринять на Рождество. О том, что он хотел «официально» представить меня своим родственникам. И объявить о помолвке. Помириться с семьей.
Это странно – говорить о будущем, которого уже никогда не будет, но Бренда понемногу успокаивается. Ей радостно осознавать, что Алекс намеревался восстановить отношения с родными. Она описывает их последнюю встречу перед отъездом Алекса в Америку, пересказывает последний разговор по телефону, когда он только обо мне и говорил. И вдруг снова начинает плакать и шептать слова, которые я не могу разобрать, – что-то о ссоре ее сыновей и о том, что теперь они уже никогда не смогут помириться.
– Это так грустно, – говорит она сквозь слезы.
Если бы только Карл сделал первый шаг! Если бы они не ждали столько времени, а уладили свои разногласия раньше… Она права – все это очень печально, но говорить об этом бессмысленно. Теперь уже слишком поздно. Алекс умер, и неизвестно, помирились бы они с Карлом или нет. Но я сомневаюсь, что Бренде будет приятно это слышать, поэтому просто молча киваю.
Весь вечер она крепко держит меня за руку. Я потеряла жениха, она – сына, и кто знает, которая из потерь тяжелее. Когда Бренда в очередной раз заливается слезами, я сжимаю ее пальцы и отворачиваюсь. Больно видеть, как она теряет остатки самообладания. В душе у меня зарождается чувство вины: Алекс был моим почти два года, а его мать все это время надеялась, что он вернется в Англию… Может, мне нужно было заставить его восстановить отношения с родными, пока еще была такая возможность? Но разве я могла знать, что Алекс так скоро умрет? И у нас осталось так мало времени, чтобы любить друг друга…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments