Письма в Лондон - Вера Юдина Страница 3

- Скучно. – Наморщив конопатый носик, быстро ответил Антон.

Маша грустно улыбнулась.

- Бедными тоже быть невесело.

- А хочешь я стану твоим защитником? – неожиданно выпалил Антон. – Буду защищать тебя от всего мира.

- Прям уж от всего?

- От всего – от всего.

- Даже от себя? – спросила Маша.

- Даже от себя. – Смущенно ответил Антон. – Ты прости меня… ну за тот день…

- Хорошо.

- Значит друзья навеки? – Антон протянул Маше мизинец.

- Значит, друзья навеки. - Маша глядя ему в глаза вытянула свой мизинчик.

Дети сомкнули свои крохотные пальчики в детском знаке взаимного, безграничного доверия и открыто улыбнулись друг другу. На одну секунду Маша отвлеклась и увидела, что Стас, нахмурившись стоит у стены и не отрываясь смотрит прямо на нее. Ее неожиданно пронзило странное чувство вины, будто именно в эту минуту, она предала самого близкого и родного человечка. Маша виновато отдернула руку и отвернулась к окну, вновь погрузившись в созерцание бегущих по стеклу капель дождя.

Тогда Маша еще не могла осознать, что под пристальным взглядом странного мальчика, в ее сердечке зародилось нечто большее, чем праздный интерес или обычная жалость. В тот день между ними зародилось новое, прежде им не знакомое, но самое великое и искреннее в мире чувство.

Глава 2.

Прошло семь лет.

Уже больше десяти лет Николай жил в Лондоне, и с каждым годом, ему все яснее представлялось, что зыбкая как песок мечта, ускользает он него все дальше и дальше, оставляя только горький след разочарования. С тоской он вспоминал свой родной дом, и так рано ушедшую из жизни жену, на похороны которой даже не смог поехать. Вспоминал он и брошенную дочь. Она представлялась ему маленькой девочкой, растерянной и одинокой.

Николай ни разу в жизни не видел своей дочери, но каждый раз рисовал ее портреты, представляя какой она могла стать за эти году. По письмам, которые часто писала его мама, он знал, что Маша очень похожа на Люсю. И он рисовал ее точной копией своей покойной жены. Рисовал ее печальные глаза, мягкую улыбку и благородный овал лица. Иногда ему казалась, что кончиками пальцев он сможет ощутить мягкость шелковистых волос, если прикоснется к еще не высохшему холсту и не застывшим краскам.

Долгими часами он сидел в своей убогой квартирке, и с тоской наслаждался многочисленными портретами дочери. На одном она смеялась. На другом - грустила. На следующем - сделала свой первый шаг. А на том, что прятался в дальнем углу крохотной комнаты - Маша танцевала. «Какой она стала сейчас»? – часто думал Николай. Какой выросла его маленькая принцесса?

Наступила очередная осень, обычная для Лондона - пасмурная и дождливая. Встав в привычное для него время, Николай приехал на работу задолго до открытия. В трамвайчике он по привычке погрузился в свои далекие фантазии и едва не проехал нужную остановку.

Когда он вышел на нужной улице, заморосил мелкий дождик, Николай ворчливо поежился, быстро перебежал через дорогу и поспешил скрыться в стенах ставших ему вторым домом. Он вошел в паб, накинул рабочую одежду и принялся с усердием протирать столы. В это время посетителей в заведении быть не могло, поэтому дверь осталась незапертой. Николай знал, что в основном завсегдатаи паба появляются ближе к вечеру, быстро наполняют просторные залы, и тогда начиналось настоящее английское веселье. Вечерами паб преображался и оживал: со всех сторон звучали громкие голоса, вкуснейшее пиво лилось рекой, от закусок и яств ломились столы и часто чаевые, собранные в такие дни могли позволить Николаю заплатить арендную плату на целый месяц вперед, или купить что-нибудь из одежды.

Продолжая готовиться к приему посетителей, Николай так глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу услышал, как брякнул колокольчик, закрепленный на входной двери.

Оставаясь незамеченным, в заведение вошел пожилой мужчина, крупного телосложения. Он быстро стряхнул с себя капли мелкого дождя, заставшего его врасплох, затем бегло окинул придирчивым взглядом пустой зал, выбрал столик у окна и сел.

Заметив посетителя, Николай смутился. Паб открывался только через полчаса и остальные служащие не имели привычки являться ранее положенного срока. Если вдруг посетитель пожелает выпить, придется Николаю делать все самому.

Николай спрятал тряпку в карман и с дежурной улыбкой подошел к посетителю. Он положил перед ним меню и уже собирался уходить, когда тот заговорил:

- Скверная сегодня погода, не правда ли?

- Да. – Учтиво ответил Николай.

Посетитель поднял на него заинтересованный взгляд и удивленно спросил:

- Вы не англичанин?

- Нет.

- Русский. – Догадался посетитель и растянулся в широкой улыбке, обрадовавшись своей интуиции. – Вас не трудно узнать по акценту. Давно приехали в Лондон?

- Двенадцать лет назад.

- Приличный срок. И что же привело вас в Лондон из далекой России?

- Мечта.

- Мечта… – Задумчиво повторил посетитель. – Мечта всегда ведет нас по неизведанному пути, к сожалению не всегда он оказывается верным.

- Мой путь верен. – Расправив плечи, решительно ответил Николай.

Посетитель одарил Николая заинтересованным взглядом.

- И чем же вы занимаетесь? Если не секрет.

- Не секрет. Я – художник.

- Художник, - снова задумчиво повторил посетитель, он произнес это слово со странным смакованием, словно пробовал на вкус новое изысканное блюдо. – Все мы в душе художники и творцы. Это ваши картины?

Посетитель спросил без интереса, бросив взгляд на одно из полотен висящее у него над головой.

- Мои. – Гордо ответил Николай.

- Ваши? – уже не без удивления переспросил посетитель, и взгляд его загорелся азартом. – Не может быть… Я уже не в первый раз прихожу в этот паб и порой не могу оторвать взгляда от этих полотен… Никогда бы не подумал… Они неподражаемы… просто великолепны. Нет… Знаете, правда. Ваша техника, ваш стиль - игра цветом и сочетание тонов, это божественно.

Николай услышал в голосе посетителя восторг и смущенно улыбнулся.

- Хозяин разрешил мне вывешивать картины, чтобы люди смотрели на них. Это самое большее, что он мог для меня сделать.

- Великолепно. Это просто удивительно.

И совершено неожиданно, странный посетитель, многозначительно прищурившись, принялся с нескрываемым интересом рассматривать худощавого официанта, словно оценивая и его бледность и его правильные черты лица и легкий навет нищеты во всем образе. Закончив осмотр, посетитель важно откинулся назад и сложил на груди свои плотные ручки.