Пейзаж с незнакомцем - Элизабет Хой Страница 3

Николе сочувственно заохал.

– На кухне работает моя жена, – с готовностью сообщил он, кивнув в сторону двери за баром. – Если позволите, я отведу вас к ней, и она найдет какое-нибудь целительное средство для вашего плеча.

Дженни с удовольствием последовала за ним, еще больше обрадовавшись тому, что он не узнал в ней дочь знаменитого Эдриэна Роумейна, ежегодно проводящего здесь лето. Необходимо было скрыть от Глена Харни, кто она такая, по крайней мере пока она не убедится, что он не хищный журналист.

На кухне, где стоял запах дыма, чеснока и спелого сыра, госпожа Сизак, полная женщина средних лет, с розовыми, как два яблочка, щеками, крайне участливо отнеслась к юной английской леди, которую задел неуклюжий крановщик. Вскрикнув от ужаса при виде багрового синяка, она достала баночку с мазью, пахнущей тимьяном и розмарином. Осторожно помассировав ушибленное плечо, она наложила на него удобную повязку. Когда под влиянием чудодейственной мази боль отступила и Дженни почувствовала себя лучше, она поблагодарила госпожу Сизак и вернулась к мужчинам.

На деревянном столе уже стояли чашки обжигающего кофе по-турецки и рюмки с крепким сливовым бренди, известным под названием «сливовица». Сербы и хорваты за завтраком всегда пьют этот напиток вместе с кофе, объяснила Дженни Глену Харни.

– Вы хотите сказать, что каждое утро пьете эту огненную воду? – увидев, как она одним глотком осушила рюмку, удивился он.

– Нет, конечно, не пью. Вообще-то я не люблю сливовицу, разве что после обеда, но сегодня, после столкновения с этим подъемным краном, я чувствую, что мне необходимо выпить чего-нибудь горячительного.

– Как ваше плечо? – с тревогой спросил он.

Дженни заверила его, что ей лучше, и, допив кофе, решительно отодвинула чашку и сказала, что ей пора идти.

– Подождите минутку! – с какой-то странной настойчивостью попросил он. – Хочу сообщить вам приятную новость: господин Сизак согласился предоставить мне жилье с питанием, так что мне не надо искать место в гостинице!

Николе Сизак почтительно развел руки:

– Джентльмен пока еще не видел комнату, которую я предложил ему, но уверяю, что она удобная, просторная и светлая, с видом на наш сад. Я поставлю туда стол, за которым он сможет работать.

– Над моей книгой, – объяснил Дженни Глен Харни. – Я уже рассказал господину Сизаку, что собираюсь написать книгу о Зелене, о его истории, происхождении, людях, о красоте природы. За этим я и приехал сюда. Я работаю над серией книг об островах; у меня уже вышли работы, посвященные Кипру, греческим островам, Корсике, Сардинии.

Писатель, с угрызениями совести подумала Дженни. Но что за писатель? И опишет ли он в своей книге, посвященной Зелену, тщательно оберегаемое убежище Эдриэна Роумейна?

– Вы историк? – рискнула спросить она.

– Боюсь, до высокого звания историка я не дорос! Мой скромный труд, вернее, целая серия предназначена для широкой публики. Книга о Зелене должна иметь успех. Когда сегодня утром пароход подошел к острову, он показался мне заколдованным местом, маленьким чудесным городком с золочеными колокольнями, возвышающимися над розовыми утесами и бирюзовым морем. Меня встретил необычный тонкий аромат, который я не сумел определить.

– Это розмарин и тимьян, – пояснила Дженни. – Эти низкорослые кустарники растут по всей горе. Запах разносится ветром.

– Сладкий, как песня Ариэля из «Бури», когда он тащит Фердинанда к шекспировскому волшебному острову после кораблекрушения, – произнес Глен Харни. – Где он найдет свою Миранду, – тихо добавил он, бросив на Дженни взгляд, который смутил ее и встревожил.

Что хочет сказать этот высокомерный молодой человек такими романтичными литературными аллюзиями? Интересно, какие планы он строит насчет нее?

Повернувшись, она увидела в зеркале, висящем над столиком, свое отражение. Любопытные карие глаза под темными прямыми бровями придавали ее юному личику слегка наивный вид. Утром, выходя из дома, она наспех причесалась, и сейчас ее золотисто-бронзовые волосы выглядели взъерошенными. Она даже не удосужилась нанести легкий макияж…

Не мешало бы привести себя в порядок. Только зачем? Чтобы произвести впечатление на Глена Харни? Конечно, он участливо отнесся к ней из-за ее страданий, но, скорее всего, ему совершенно безразлично, как она выглядит. Да, если честно, то и ей все равно, произведет она на него впечатление или нет!

– Мне действительно пора идти! Я еще должна сделать кое-какие покупки, – объяснила она и подняла с пола тяжелую плетеную корзину.

– Покупки? – удивился Глен Харни, взглянув на корзину, полную фруктов и овощей. – Так вы не проводите здесь лето? Вы живете здесь?

В первый момент Дженни осторожно промолчала, но потом с опаской произнесла:

– Я живу на вилле, что стоит на горе.

– С друзьями?

Его вопросы показались ей бестактными, поэтому, ничего не ответив, она повторила, что ей пора идти.

– Спасибо за кофе и сливовицу… и за то, что спасли меня!

– Надеюсь, с вашим плечом не произошло ничего страшного, – тепло и заботливо произнес он. – Вы не считаете, что вам все-таки нужно обратиться к врачу?

Дженни сдула с глаза непослушный локон.

– Что вы, в этом нет никакой необходимости. Боль уже почти прошла. Чудодейственная мазь госпожи Сизак очень помогла! – Про себя она добавила, что на следующей неделе с ней будет собственный дипломированный доктор, Джон Дейвенгем. При этой мысли она почувствовала себя уверенно и комфортно – у нее появится спасительная гавань!

Только от чего ей спасаться?

Дженни закинула ручки корзины на здоровое плечо.

– Еще раз спасибо!

– Вы еще не назвали своего имени, – продолжал любопытствовать он.

– Это не важно, – раздраженно ответила она и с удивлением заметила, какое разочарование выразилось на его лице от этой резкой отповеди.

Он встал, и ей показалось, будто он возвысился над ней.

– Я вам представился и надеялся, что вы представитесь тоже, – напомнил он.

Роумейн. Нет, она не собиралась произносить это всемирно известное имя! Этот Харни, говорящий, как поэт, завсегдатай ресторанов Сохо, безусловно, набросится на отца. Пусть уж он самостоятельно узнает ее фамилию, если ему это так надо! Она не собирается помогать ему нарушать покой отца!

– Меня зовут Дженни, – ответила она незнакомцу.

– Просто Дженни? – словно эхо, переспросил он, укоризненно подняв бровь.

– Просто Дженни, – повторила она.

Он протянул руку, и она вложила в нее свою. Глен крепко пожал ее, задержав несколько дольше, чем требовалось для прощания.

– Мы еще увидимся с вами, Просто Дженни?

– Не думаю, что это вероятно.