Кроткая заступница - Мария Воронова Страница 3

Причина, по которой она начала сочинять книги, была очень грустной, и кто знает, справилась бы она со своим горем, если бы не забывалась в творчестве? Наверное, это сродни пьянству…

Лиза никогда не надеялась, что книги принесут ей славу и большие деньги, ожидания не простирались дальше того, что когда-нибудь она сможет получать такие гонорары, чтобы оставить постылую службу и зарабатывать себе на хлеб исключительно литературным трудом.

Но она мечтала, как будет приходить в издательство, общаться с редакторами и корректорами, а может быть, и с другими авторами – словом, у неё появится новый круг общения, состоящий из интересных творческих людей.

Особенно ей хотелось познакомиться с детской писательницей Александрой Горобец, книгами которой Лиза зачитывалась, немного смущаясь, что она, взрослая тётка, увлекается литературой для девочек.

Много раз Лиза смотрела на портрет писательницы и по-белому завидовала ей. Красота Александры была того рода, что во все времена заставляет человеческие сердца благоговейно замирать, несмотря на главенствующую в данный исторический момент моду, и только прочтя в интервью, что у неё есть замужняя дочь, Лиза сообразила, что Горобец уже немолода. То, что писательница значительно старше её, Лизе бы и в голову не пришло – настолько хорошо она выглядела.

Лизе очень хотелось рассказать Горобец, в каком восторге она от её книг, мечталось, чтобы Александра прочла хоть кусочек из её произведений и сказала, что думает на этот счёт.

Необузданное воображение рисовало Лизе картины их встреч в издательстве, беседы за чашкой кофе, обсуждение каких-то рабочих моментов…

Увы… Все её контакты с литературным миром замыкались на Юлии Викторовне. Смешно сказать, Лиза даже ни разу не была в издательстве, и узнавать, что за люди принимают участие в создании её книги, могла только по выходным данным.

«Я вас освободила от всей этой рутины, – говорила Юлия, когда Лиза пыталась заикнуться о своей жажде общения. – Вы пишите, а об остальном я позабочусь. Эта форма наиболее удобна и автору, и агенту».

Вероятно, так и есть, думала Лиза, никто не захочет дружить со мной, тем более обсуждать творчество, каждый занят своей собственной работой. Хорошо, что Юлия Викторовна взяла меня под своё крыло и возится со мной. Только если бы она ещё устроила так, чтобы я получала гонорары непосредственно из издательства… Сейчас между автором Лизой Шваб и её агентом было принято так, что деньги приходили на карточку Юлии, и она передавала их Лизе, вычтя свои проценты.

Редактор говорила, что это общепринятая практика, но Лизу почему-то угнетал конверт с наличными, она сразу представлялась себе какой-то литературной нелегалкой, гастарбайтершей.

…Лиза набрала несколько случайных букв, чтобы разбить пустоту листа. Обычно приём срабатывал, но сегодня не помогло. Это «вычищаю» тяжело легло на душу, придавив все творческие порывы на сегодня. Грустно было думать, что сейчас её текст, отражение её души, безжалостно кромсают, выкидывая целые куски, переписывая и переиначивая то, что казалось автору Лизе Шваб внятным и логичным.

«Но это только на пользу, – возражала она себе, – книга после правки становится чётче и лучше, Юлия выкидывает ту часть автора, которая мешает развитию сюжета. Пусть для меня это болезненно, но читателю становится интереснее… Наверное, это как ребёнок. Пока ты его носишь, он полностью твой, но когда родится, ты уже не можешь вырастить его полностью по своему разумению. Чтобы получился человек, нужна помощь детских врачей, воспитателей и педагогов. Тебе может совсем не нравиться то, что они делают с твоим детёнышем, но это делается для его пользы.

Просто день сегодня такой, серый и унылый. И лучшее, что можно сделать, это лечь спать. Завтра сдам мультиварку, вымолю у мамы прощение, а там, глядишь, и вдохновение придёт…»

* * *

Сделав вечерний обход в реанимации, Руслан Волчеткин поднялся к себе в кабинет, жалея, что Христина сегодня не дежурит, иначе его напоили бы прекрасно заваренным чаем. Смысл был, конечно, не в чае как таковом, а в заботе, с которой девушка хлопотала бы вокруг него. Она умела так сделать, что мужчина чувствовал себя королём, принимая чашку из её рук.

Как жаль, что у них с Максом происходит непонятно что, вздохнул он.

Точнее говоря, ничего не происходит. Братец все вечера проводит дома, штудируя свои монографии или хлопоча по хозяйству. Оно, конечно, хорошо, что в квартире теперь почти идеальный порядок, и благодаря неудачной личной жизни профессора Максимилиана Голлербаха психиатрическая наука не стоит на месте, но Максу ещё рано превращаться в книжного червя.

Родители Макса жили в Москве, поэтому, разойдясь с женой, он не отправился из Петербурга к ним, а приехал погостить в дом своей любимой тётушки Анны Спиридоновны, чему Руслан сначала не обрадовался. Но теперь, после болезни Анны Спиридоновны и связанных с этим хлопот, сдружился с братом так, что с ужасом думал о том дне, когда Макс решит зажить своим домом ^[1].

После того как Руслан попал в аварию, а мама, узнав об этом, перенесла тяжелейший коронарный синдром, Макс с Христиной так сблизились, ухаживая за больными, что у них начался роман. Брат точно был влюблён, у него даже лицо как-то озарялось, когда он говорил о Христине – странной молоденькой подружке матери. Руслан радовался за двоюродного брата, несмотря на то что порой чувствовал к девушке что-то вроде неприязни. Это непонятное, ни на чём не основанное ощущение удивляло и раздражало его, Руслан убеждал себя, что просто по-детски ревнует мать, а может быть, не справляется с благодарностью, которую теперь должен чувствовать к Христине. Познакомившись в социальной сети на почве любви к известной писательнице, Анна Спиридоновна с Христиной уже несколько лет состояли в нежной дружбе, девушка так привязалась к его матери, что даже называла её Мамсиком, и Руслану претила подобная бесцеремонность. Может быть, маме приятно было обрести дочку, но ему самому не нужна была названая сестра.

Когда в дом пришла беда, Христина сделала больше, чем иная кровная родственница, заботилась о них, как настоящая дочь и сестра, и всё же Руслан не хотел её принимать…

Странно, к двоюродному брату, который, приехав к ним переждать семейную бурю, неожиданно угодил в гущу событий и крутился как бешеный, делая всё, чтобы брат с тёткой поскорее поправились, он испытывал искреннюю благодарность и любовь, а к Христине, которая делала не меньше Макса, ничего, кроме презрения.

Стыдясь своих недостойных чувств, Руслан маскировал их показным дружелюбием и как мог демонстрировал, что рад новой любви брата, но вдруг, к удивлению Руслана и Анны Спиридоновны, влюблённые мало того, что перестали видеться, так теперь ещё и вообще не упоминали друг о друге.

Встречаясь с Русланом на службе, Христина живо интересовалась, как дела у Мамсика, но про Макса, который после развода жил у Волчеткиных, не задавала ни одного вопроса.