Целоваться с дьяволом - Ирина Гончарова Страница 3

— А что, я догола раздеваться перед вами должна?!

— Конечно. В фигуральном смысле, разумеется. Даже шаманы на Севере и колдуны в Африке достигают изумительных результатов только потому, что тамошние клиенты приходят к ним с абсолютной верой в душе.

Светлана отвернулась. Белый парусник на горизонте уже растаял в голубой дымке.

— Профессор, но мне действительно неуютно в этом мире, — вдруг призналась она.

— Это я вижу. Но чтобы определить ваши комплексы на сегодня, мне нужна полная откровенность.

— Вы собираетесь покопаться в моем прошлом?

— Это необходимо, хотя бы в незначительной мере. Вы же понимаете, что за вашей спиной не голое пространство, а прожитые годы. В них надо искать начало всех начал. Тогда и в будущее можно заглянуть…

— В астральный мир? — с издевкой уточнила она.

— Опять вы не по делу агрессивны, — спокойно укорил профессор. — Если потребуется, то и в астральный мир, и в космос, и в ваши мозги. Признайтесь честно — вы не сможете быть откровенной ни при каких условиях?

— Не смогу.

— Вполне нормальное явление, особенно для женщины. Конечно, в результате серии сеансов я смог бы отличить ложь от правды и докопаться до сути, но вы ведь и на это не пойдете?

— На серию сеансов? Ни в коем разе.

— Правильно, вас смущает присутствие того, перед кем вы «раздеваетесь», по вашему выражению.

— Угадали.

— Не угадал, а просто знаю по опыту. Но чтобы взломать вашу застенчивость, или, если хотите, защиту от вторжения, у меня есть прием… Вернее, метод. Хотя и на него вы вряд ли согласитесь…

— Какой? — спросила Света.

— Довольно примитивный. Вы берете диктофон и наговариваете на него в уютном одиночестве все.

— Что — все?

— Вспоминаете самые острые дни вашей жизни, что с вами случалось, что происходило…

— Да ведь ярко вспоминается только плохое! Я уже пыталась предаваться воспоминаниям. Счастливые минуты попросту бледнеют перед ситуациями, когда ты выступаешь дура дурой или с тобой происходят дикие, постыдные вещи.

— Вот! — Он поднял тонкий указательный палец. — Именно это мне и нужно. Вы надиктуете все свои переживания на кассету, принесете мне, я ее обработаю и сделаю вывод. При этом, сами понимаете, окажусь для вас абстрактной фигурой. Ведь диктофона никто не боится и не стесняется.

— Многие ваши клиенты работали по такому методу?

— Многие. Но вы хотели спросить о другом. О конфиденциальности и неразглашении информации. — Он сделал короткую паузу, все так же не спуская глаз с лица Светы. — Могу вас заверить, что если бы я рискнул торговать тайнами своих пациентов, то уже давно покоился бы на кладбище. Или меня закатали бы в асфальт…

— Хорошо, — вдруг решилась Светлана. — Может, я попробую поработать по вашему методу.

— Попробуйте. Кассету приносите в мой офис. Возможно, мы получим добрый результат.

— Только — возможно?

— Конечно. Мы знаем о душе человека не больше, чем о Солнечной системе. Но пытаемся исследовать и то и другое в меру наших жалких сил. И какие-то результаты существуют, это бесспорно…

— Хорошо. Я попробую, — повторила Светлана, поднимаясь из шезлонга.

— Вряд ли у вас получится что-либо путное. Боюсь, что и сами перед собой вы не сможете быть до конца откровенны, — скептически заметил профессор.

— Я постараюсь. А нет так нет.

Марина ждала ее в коридоре. У окна девушка в белом халате делала ей маникюр.

— Ты уже готова, Света? — удивленно спросила она.

— Да. Иди под хирургический нож своего гения. Тебе-то он наверняка вскроет «чердак». Я подожду тебя внизу, на веранде…

Прощальный обед девушки устроили в ресторане «Магнолия», несколько перебрав в заказе сухих вин. Закончили трапезу под кофе с ликером. Как ни странно, но в обычной трепотне они не касались темы визита к профессору — для каждой это было слишком интимно.

Затем подруги погуляли по Сочи, а к сумеркам прибыли в аэропорт Адлер. Марина до судорог боялась летать на самолете, а потому для храбрости выпила в баре пару коктейлей. Светлана к полетам относилась спокойно, но за компанию тоже выпила. Они еще и с собой прихватили фляжку коньяка и по зову трансляции двинулись на посадку.

Уже почти стемнело, когда тяжелый лайнер оторвался от благодатной курортной земли, взмыл над горами и морем, развернулся и взял курс на север. Всю дорогу подруги проспали. Посадка прошла столь же благополучно. В аэропорту Внуково они дождались своего багажа и вышли на автостоянку. К ним тут же подбежала маленькая пожилая женщина с голубыми, как у Марины, глазами и рыжими волосами.

— Мамочка! — взвизгнула Марина.

— Здравствуйте Мария Алексеевна! — весело сказала Светлана.

— Девоньки мои дорогие, как же я без вас соскучилась! Ну как, хороший получился вояж? Марина, ты хоть что-нибудь там кушала? Похудела-то как!

— Мамулька, все о'кей! Ела за двоих, веселилась за всех!

— Ну а ты, Светочка? — Мария Алексеевна пристально посмотрела на Светлану. — Ты, бедняжка, так с моей свистушкой и отдыхала две недели?

— Ты представляешь, бросила меня и уехала в Абхазию, жила в какой-то хижине, как Робинзон Крузо на пустом острове, и счастлива при этом! — с деланным возмущением кипятилась Марина.

— Ну слава богу! — рассмеялась Мария Алексеевна. — Правильно Светочка, вот теперь можно смело сказать: отдохнула! — И она обняла Светлану. За долгие годы знакомства Света привыкла к ненавязчивой заботе Марии Алексеевны, она любила маму Марины за бесконечную доброту и платила ей тем же.

— Ну что, девоньки, поехали к нам? — Мария Алексеевна взглянула на Светлану.

— Уж простите, великодушно, но я домой, — покачала головой та, — устала очень.

— Ну как же так? — растерялась Мария Алексеевна. — Витька на гастролях, чего тебе дома одной сидеть? А я пирогов напекла, — с надеждой добавила она.

Светлана знала, как тосковала Мария Алексеевна без ее сына. Витьке было уже тринадцать, и он пел в хоре при Капелле мальчиков. Хор часто ездил на зарубежные гастроли, а Мария Алексеевна грустила — она считала Витьку своим внуком…

— Мамуль, не уговаривай, ты же эту отшельницу знаешь. Сейчас зароется в свою норку, и все, не выкопаешь. — Марина махнула рукой, а Мария Алексеевна обиженно поджала губы.

— Обещаю в ближайшее время приехать! — торжественно поклялась Светлана.

Дул резкий ветер, начинался дождь, стоять на холоде было противно. Поэтому они быстро расцеловались и попрощались. Марина с мамой пошли к своей «хонде» — Мария Алексеевна прекрасно водила, а Марина так и не освоила правила вождения. «А зачем? — спрашивала она. — У меня мама водит, и вообще, на метро быстрей». Жили они с мамой на Петровке и, учитывая бесконечные пробки в центре, она, конечно, была права.