Ночь Дон Жуана - Ганс-Йозеф Ортайль Страница 3

Паоло постучал в дверь и вошел с огромным подносом. Поставив его на небольшой столик, слуга произнес с сожалением в голосе:

— Синьор Джакомо, это все, что мне удалось раздобыть за такое короткое время. Кухарка говорит, что обычно его сиятельство граф завтракает очень скромно.

— Что себе позволяет эта кухарка?! — закричал Казанова, но сразу поспешил к столу, чтобы взглянуть на свой завтрак. — Жидкий кофе, хлеб не ржаной и к тому же черствый, а корка вообще засохла. Сыр вовсе никуда не годится, масло несвежее… А что это? Что это вообще такое?

Он поднял кусочек какого-то липкого вещества, лежавшего на одной из тарелок.

— Копченое сало, синьор Джакомо.

— Копченое сало? В Венеции им кормят обезьян, если их крепит.

— Я немедленно передам это кухарке, — ответил Паоло и уже бросился было к двери, но Казанова велел ему остаться. Он сел к небольшому столу, наклонился к подносу и стал есть руками. Паоло невольно отступил к окну. Ему еще никогда не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь так ел. Правой рукой Казанова макал хлеб в кофе, левой намазывал на него масло, правой накладывал немного белка, а сверху клал небольшой кусочек сыра. Не переставая жевать, синьор Джакомо разлил в одной из тарелок желток, накрошил туда кусочки хлеба и сарделек, полил все вином, а затем принялся отправлять эту массу в рот, запивая каждую порцию глотком кофе.

— Еще кофе и побольше вина, — велел он Паоло. Тот с опаской приблизился к столу, как будто перед ним было неизвестное и, возможно, опасное животное, которое может напасть в любой момент.

— Поторопись, — приказал Казанова. Повелительный тон немедленно отрезвил слугу. Он налил своему господину кофе и оставался у стола, пока тот разливал вино по тарелкам и мискам и заправлял его все новыми ингредиентами. Казанова постоянно что-то перемешивал, подкладывал и приправлял различные блюда, так что Паоло не мог уследить за его движениями. Порой ему казалось, что приезжий господин решил смешать все в одну кучу. Именно тогда получится то, что нужно, — что-то вроде крема или соуса, такого, как в самой маленькой тарелочке.

Затем Казанова взял чайную ложечку и попробовал блюдо. Невероятно, но, кажется, ему понравилось то, что получилось. Он закрыл глаза от удовольствия, поглощая полученную смесь.

— Паоло, скажи кухарке… А впрочем, нет, не надо, я сам поговорю с ней. Сегодняшний завтрак мне понравился. Вот только эта комната… Мы сделаем ее светлее. Передвинь письменный стол к окну. Принеси мне все свечи, которые найдешь. На маленький столик поставь тарелки со свежими фруктами и цукатами. На большом столе будут стоять графины с вином, водой и ликером, а рядом — печенье и пирожные. Остальные распоряжения я дам позже. Сначала нам нужно кое-куда сходить. Ты пойдешь со мной. Меня хочет увидеть один мой приятель в гостинице у Капустного рынка. По крайней мере, он сообщил мне в своем письме — кстати, оно написано очень нескладно, — что он там остановился. Не будем заставлять себя ждать. Синьор Лоренцо да Понте пишет, что у него работы невпроворот. Он сочиняет текст для оперы, всего лишь текст, либретто. Подумаешь, пара каких-то стихов. И это он называет работой! Ну да ладно, не следует злословить. Мы будем рады увидеться с синьором Лоренцо.

Казанова указал на разбросанную одежду, и Паоло тотчас поспешил подать ее. Натягивая плащ, Казанова успел сделать еще один глоток кофе, а надевая у двери шляпу с белыми перьями, он допил остатки вина из серебряного бокала, который прихватил с собой в путешествие. Как игрушку, которой порой забавлялся.