Время для откровений - Сара Морган Страница 3

— Тебе надо лучше себя контролировать.

— Не спорю. А потом я вдруг поняла, что Мал хочет так меня наказать за то, что…

Дженни приподняла бровь:

— За что?

— Не важно. — Эйвери почувствовала, что краснеет. А ведь раньше она даже не думала, что вообще в состоянии краснеть. — Наша фирма как нельзя лучше подходит для организации такого мероприятия, и это главное. И если бы я отказалась, все бы подумали примерно так: «Разумеется, Эйвери Скотт не станет ничего делать для принца. Они встречались, а теперь расстались, так что она просто не справится с собой». — А хуже всего то, что Мал бы понял, как сильно ее ранил.

Хотя он и так наверняка это знает. Как же обидно, что их отношения докатились до такой низости.

— Эйвери, тебе нельзя самой браться за это дело. Мне еще никогда не приходилось встречать такой сильной и целеустремленной женщины, как ты, но организовывать свадьбу для человека, которого ты любила…

— Ты снова путаешь любовь с сексом.

— Возможно, но, как бы там ни было, я же вижу, что тебе от этого очень плохо. Мы дружим с пяти лет и последние шесть лет работаем вместе, но, если все и дальше так пойдет, мне придется уволиться. Я больше не могу смотреть, как ты себя убиваешь.

— Извини. — Эйвери снова взглянула на монитор и, не выдержав, сменила пустыню на заснеженную Арктику. — Давай пока вернемся к работе, а потом я все-таки приму душ и приведу себя в порядок.

— Хорошо. Нас ждет золотая свадьба сенатора. Вынуждена признать, что у нас еще никогда не было такого привередливого клиента, — начала Дженни и открыла блокнот в поисках какой-то записи.

— И почему ты так упрямо пользуешься блокнотом, несмотря на то что в твоем распоряжении есть последние новинки техники?

— Потому что он мне нравится. Так, сенатор требует пятьдесят лебедей в качестве сюрприза для жены. Видимо, они должны символизировать взаимную верность.

— У него же было как минимум три романа на стороне, один из которых несколько месяцев был главной темой светских бесед.

— Я знаю, но, когда он позвонил, я просто не смогла придумать, как тактично на это намекнуть.

— Тогда советую тебе задуматься об этом прямо сейчас. Если сенатор в такой важный день только заикнется о своей «верности» горячо любимой супруге, то, боюсь, вместо банкета все закончится побоищем. Так что никаких лебедей. Даже если и забыть о верности, у этих тварей отвратительный характер, и мне бы не хотелось с ними связываться. Что-то еще?

— А тебе мало? Еще он хочет выпустить по воздушному шарику за каждый год совместной жизни.

Эйвери уронила голову на сложенные на столе руки:

— Убей меня прямо сейчас.

— Ни за что. Или ты хочешь, чтобы я сама тут со всем разбиралась?

Эйвери неохотно подняла голову:

— Воздушные шарики — это не ко мне. К тому же во многих местах это запрещено, а наш дорогой сенатор, если мне не изменяет память, сейчас активно работает с защитниками окружающей среды, ведь так? Лучше предложи ему голубей. Они безопасны для окружающей среды, а гостям приятно будет выпускать их на волю. Но пятьдесят — это перебор. Двоих вполне хватит, если мы не хотим, чтобы гости с ног до головы оказались в птичьем помете.

— Два голубя, — послушно записала Дженни. — Но он обязательно спросит, что они означают.

— Они означают куда меньше возни и нервотрепки, чем пятьдесят лебедей. Ладно, я понимаю — ты не можешь ему это сказать, сейчас что-нибудь придумаю. — Эйвери глотнула кофе. — Скажи, что они означают мир и спокойствие. Хотя нет, не надо, мира и спокойствия в их доме наверняка никогда не было. — Эйвери задумалась, подбирая нужные слова. Но у нее же самой никогда не было длительных отношений, так что… Точно. — Партнерство. Скажи ему, что они означают их совместную дорогу в жизни.

— Партнерство…

— Именно. И возьми Хлою, ей пора привыкать работать с известными людьми.

— А может, мы лучше все-таки займемся свадьбой принца, а ты переключишься на сенатора?

— Нет, я не хочу, чтобы потом говорили, что я не смогла с собой справиться. Не хочу, чтобы Мал так говорил.

Злится ли он еще? Когда Эйвери сказала, что уходит, он пришел в настоящую ярость.

— Тебе его все еще не хватает, ведь так? — осторожно спросила Дженни.

— Да.

— Мне не хватает секса. И бесконечных разборок.

— Ты серьезно? Тебе не хватает разборок?

Эйвери пожала плечами:

— Чтобы держать мозги в тонусе, одни разгадывают кроссворды, а я предпочитаю с кем-нибудь спорить. В нормальных семьях за ужином разговаривают, но мама-юрист приучила меня вести настоящие дебаты. А Мал очень умен, так что в его обществе мой разум буквально расцветал.

— Да, я все еще не могу забыть тот единственный раз, когда ты пригласила меня к себе на чай. И это объясняет, почему тебе так сложно признать, что принц действительно для тебя что-то значит. Недаром же твоя мать всю жизнь посвятила тому, чтобы расторгать браки.

— Да, но к ней обращались лишь те люди, чей брак к тому времени и так уже корчился в предсмертных муках.

— Нельзя быть такой гордой. И, как мне кажется, в твоем желании везде стать первой тоже нужно винить твою мать.

— А я могу ее лишь поблагодарить за то, что она сделала меня такой, какая я есть.

— Воинствующей перфекционисткой, не способной заводить серьезных отношений с мужчинами?

— Ты предлагаешь мне извиниться за то, что я качественно делаю свою работу? И у меня нет проблем с мужчинами. То, что меня воспитала одинокая сильная женщина, еще не…

— Эйвери, я люблю тебя, но у тебя действительно серьезные проблемы с мужчинами. А твоя мать хоть раз говорила тебе что-нибудь об отце? Кем он был?

Внезапно на Эйвери нахлынуло давно позабытое чувство. Как будто она снова сидит в песочнице, а дети задают слишком много вопросов.

Да, она знала, кем был ее отец, и до сих пор так ясно помнила тот вечер, когда мама о нем заговорила, словно это случилось только вчера.

— Отец никогда не был частью моей жизни, — не глядя на Дженни, выдохнула Эйвери.

— И наверняка твоя мать прогнала его прочь, потому что не хотела, чтобы он имел к тебе хоть какое-то отношение. Нет, она, конечно, умная женщина, но при этом настоящая психопатка. И перестань себя обманывать. Ты уже организовала торжественное открытие зубранского спа-курорта «Феррара», так что, если бы ты отказалась от предложения Мала, никто бы не подумал, что ты все еще из-за него переживаешь.

Эйвери совершенно не хотелось возвращаться к обсуждению принца, но уж лучше говорить о нем, чем об отце. Еще бы голова так не гудела.

— У меня не было причин ему отказывать, и я надеюсь, что со своей принцессой-девственницей он будет счастлив. — Эйвери уже тошнило от бесконечного повторения одного и того же. Она решила, что им срочно пора менять тему разговора. — Давай больше не будем возвращаться к этому вопросу. А пока просто позвони, скажи, что я куда-нибудь уехала, и спроси, чего он хотел.