Пленить сердце горца - Карен Мари Монинг Страница 3

Весь в крови, на земле лежал его отец, неподалеку в грязи валялся брошенный меч.

Боль и злость боролись в сердце Гаврэла, наполняя его странной пустотой. Он смотрел на отца, но перед его мысленным взором всплыл образ мертвого тела матери, вдребезги разбивая остатки его детских иллюзий. Этот вечер дал жизнь не только необыкновенному воину, но и человеку из плоти и крови, очень чувствительному и ранимому.

- Зачем, отец? Зачем? - голос Гаврэла резко оборвался. Ему никогда уже не увидеть, как улыбается мать, не услышать ее песен, не участвовать в похоронной церемонии, - он покинет Мальдебанн, как только услышит ответ отца, иначе он не сможет сдержать гнев и обратит его против собственного родителя. Кем же он будет после этого? Ничуть не лучше отца.

Ронин Макиллих застонал. Его залепленные засохшей кровью глаза медленно приоткрылись, и он взглянул снизу вверх на сына. Когда он заставил себя говорить, из уголка губ заструилась алая ленточка.

- Мы... рождаемся... - Его слова оборвал приступ мучительного кашля.

Гаврэл схватил отца за плечи и, не обращая внимания на исполненную болью гримасу Ронина, немилосердно встряхнул его. Прежде чем уйти, он добьется от него ответа, он выяснит, что так взбесило отца, заставив его лишить жизни мать, иначе его всю жизнь будут мучить оставшиеся без ответа вопросы.

- Что, отец? Говори же! Зачем ты это сделал?

Ронин мутным взором старался отыскать глаза Гаврэла.

Торопливо и неглубоко вдыхая дымный воздух, его грудь вздымалась и тут же опадала.

- Сын, тут ничего не поделать... все мужчины Макиллихи... такими мы все... рождаемся, - произнес он с непривычной ноткой сочувствия в голосе.

Гаврэл с ужасом глядел на отца.

- Это все, что ты можешь сказать? По-твоему, ты сможешь убедить меня, что я так же безумен, как и ты? Я не такой! Я не верю тебе - ты лжешь. Ты лжешь!!! - Гаврэл вскочил на ноги и попятился.

С трудом приподнявшись на локтях, Ронин Макиллих вскинул голову, указывая на свидетелей дикой ярости Гаврэла - останки воинов клана Маккейнов, буквально искрошенных на куски.

- Это сделал ты, сынок.

- Я убивал не ради убийства! - Гаврэл, не вполне уверенный в истинности своих слов, перевел взгляд на изуродованные тела.

- Это часть... природы Макиллихов. С этим ничего не поделать, сын.

- Не называй меня сыном! Я больше никогда не буду твоим сыном, и во мне нет твоей болезни. Я не такой, как ты, и никогда не буду таким!

Ронин вновь опустился на землю, что-то неразборчиво бормоча. Гаврэл не хотел слышать что. Более ни секунды он не станет терпеть отцовской лжи. Повернувшись к отцу спиной, он смотрел на то, что осталось от Тулута. Уцелевшие жители толпились небольшими группками, наблюдая за ним в совершенном молчании. Отведя глаза от этой картины почтительного осуждения, которую он будет помнить до конца своих дней, Гаврэл устремил взгляд к темному камню замка Мальдебанн, врезавшегося в склон горы и возвышавшегося над деревней. Когда-то Гаврэл не желал ничего более, чем поскорее вырасти и помогать отцу править Мальдебанном, а со временем перенять у него бразды правления. Тогда ему хотелось, чтобы просторные залы всегда наполнял звонкий смех матери, а во время веселых разговоров был слышен громоподобный голос отца. Он мечтал о том, что благодаря его мудрому правлению клан будет преодолевать житейские невзгоды, что однажды он женится, и у него будут сыновья. Да, было время, когда он верил, что все так и будет. Но не успела луна пересечь небо над Тулутом, как все его мечтания, вся его сущность, до самой последней капли, все, что было в нем человеческого, обратилось в прах.

* * *

Добрую часть дня потратил Гаврэл, прежде чем снова вернулся в свое убежище - густые леса шотландских гор. Он никогда не сможет возвратиться домой. Его мать мертва, замок разграблен, а жителям деревни он внушает страх. Слова отца «мы такими рождаемся» неотступно следовали за ним: они все безжалостные убийцы, способные отнять жизнь даже у тех, кому клялись в любви. «Это безумие сидит и в моей крови», - думал Гаврэл - ведь так сказал ему отец.

Испытывая сильнейшую на своей памяти жажду, Гаврэл почти ползком добрался до озерца в небольшой долине, раскинувшейся за Вотановым провалом. Какое-то время он лежал на земле, совершенно обессилев. Когда же слабость и головокружение немного отступили, Гаврэл, подтягиваясь на локтях, стал подбираться к живительной влаге. Сложив пригоршней ладонь и наклонившись над чистой сверкающей гладью, он замер, загипнотизированный своим дрожащим отражением.

Из воды на него смотрели глаза ледяной голубизны...