Татуировка герцога - Майя Родейл Страница 3

Служанка оглянулась, и даже по ее профилю он заметил, что она хмурится. Еще он увидел деликатные английские черты лица и светлую кожу. Розовый бутон рта. Темные волосы собраны в тугой узел на затылке. Уиклифф хотел видеть больше. Он хотел видеть ее глаза.

— Что ж, удачного тебе возвращения в свет. — Бэзил критически оглядел Уиклиффа. — Волосы тебе, конечно, нужно постричь. И тебя никогда не пустят в «Олмак» с этой… с этой серьгой!

Если бы Бэзил знал! Маленькое золотое колечко в ухе — традиционный у моряков капитал на похороны, — это самая малость из тех украшений, что он надевал в своих путешествиях.

— «Олмак» — единственное недоступное мне место из всех, что я объехал, от Африки до Австралии, — протянул Уиклифф. — Жаль.

Горничная не смогла сдержать смешок. Определенно она прислушивается.

— Если ты хочешь получить жену и наследника, тебе все-таки нужно попасть в «Олмак». Рискни, не то все перейдет ко мне! — сказал Бэзил с ноткой ликования. — Вот уж моя женушка порадуется.

Уиклифф взглянул на служанку, которая подняла бровь, по-видимому, полагая, что лучше ему постараться найти жену, чем оставить титул этому болвану Бэзилу.

— Впрочем, наследовать особенно нечего, учитывая докучливых кредиторов у твоего порога, — продолжал Бэзил. — Но зато моя жена будет считать себя герцогиней.

Уиклифф помрачнел. Потом напомнил себе, что его это уже не коснется, поскольку, если Бэзил станет его наследником, сам он к тому времени уже умрет. Честно говоря, Уиклиффы по традиции не обременяли себя беспокойством о подобных вещах: ведь с заложенными имениями, громадными долгами, бунтующими арендаторами и тому подобным будут разбираться наследники.

Горничная продолжала вытирать пыль — видимо, этого годами здесь не делали, — придвинувшись теперь к его письменному столу.

Изголодавшись по женщинам и скучая, Уиклифф настойчиво обшаривал взглядом ее фигуру в виде песочных часов, крутые бедра. Хотя… он хотел видеть ее глаза. Мужчина способен многое сказать о женщине по ее глазам.

— Ты должен жениться хотя бы ради денег, — продолжал Бэзил, и Уиклифф не мог с ним не согласиться. — Прежде всего, тебе нужно подстричь волосы и отправиться на Сэвил-роу за приличным костюмом…

Уиклифф был в простых кожаных бриджах и рубашке с распахнутым воротом и закатанными рукавами. Его сапоги пронесли его через Африку, топтали палубы десятков кораблей, тонули в болотах и морях. Честно говоря, его одежда выглядела так, будто пережила все это и даже больше.

— Думаю, того, что на мне, достаточно, чтобы быть герцогом, — грубо перебил он.

— Но недостаточно, чтобы жениться, — возразил Бэзил.

— А я и не собираюсь жениться.

Он и в самом деле не имел намерения сковывать себя оковами брака. У него были другие планы — продумать организацию главной экспедиции своей жизни, найти на нее средства и снова поднять парус. Но Бэзил это не поймет, поэтому не стоит трудиться переубеждать кузена. Вместо этого Уиклифф позволил ему продолжить.

— Тебе нужно найти жену, — толковал про свое Бэзил. — Буду рад помочь тебе и представить в свете.

Если и планировать женитьбу, размышлял Уиклифф, то сказать об этом идиоту-кузену будет первой ошибкой. И она приведет на тропу катастрофического сватовства и других светских злоключений.

— Спасибо, кузен. Очень любезно с твоей стороны.

Бэзил допил последний глоток чаю, поставил чашку и встал, собираясь уходить. Слава Богу, кузен уедет, и можно будет приступить к акклиматизации в родной стране. Начав с борделей.

Бэзил зашагал было к двери, но задержался у письменного стола. Уиклифф выругатся себе под нос.

— Не смотри, — пробормотал он.

Бэзил посмотрел. Конечно же.

— Я так понимаю, это зарисовки из твоих путешествий? — воскликнул Бззил. И позволил себе вольность — взял со стола один рисунок, чтобы лучше рассмотреть. — Вот это да, кузен! Что это, черт побери… — Глаза Бэзила чуть не выскочили из орбит.

Это был портрет девушки по имени Миры, она любезно позволила нарисовать себя, включая татуировки на руках, которые сжимали ее полную роскошную грудь. На портрете девушка смеялась. Уиклифф не мог припомнить, что ее развеселило, и никогда этого не узнает, пока не вернется туда обратно.

Он игнорировал укол боли, похожей на тоску по дому.

— Татуировка. Это традиция на Таити. Острой костью чернила загоняют под кожу. На это уходят дни. Это мучительно… — Он замолчал, когда лицо Бэзила позеленело в тон жилету.

Горничная тоже повернулась взглянуть на рисунок, Уиклифф улыбнулся и позволил посмотреть и ей. Он увидел, как глаза ее округлились, взгляд метнулся к нему в поисках ответа.

От этого взгляда улыбка слетела с его лица и перехватило дыхание. Голубые. Ее глаза были дымчато-голубые, как океан, по которому он тосковал.

— Неудивительно, что у дикарей такие традиции, — заявил идиот-кузен.

— Они не дикари, Бэзил, просто эти люди живут другими культурными понятиями, — пояснил Уиклифф.

— Конечно, учитывая твои путешествия, у тебя широкие взгляды, но на земле нет ничего выше британских порядков, — ответил Бэзил, перебирая листы.

Да, кузен действительно идиот!

Горничная закусила губы. Она хотела что-то сказать. Уиклиффа это заинтриговало.

— Просто потрясающе, — пробормотал Бэзил, указав на акварельное изображение Орамы.

Эта прелестная женщина с нежными губами и теплыми объятиями позволила нарисовать себя нагой, когда, как Афродита, выходила из океана и бирюзовые волны плескались у ее бедер. От нее дух захватывало, и не этому болвану Бэзилу разглядывать такую красоту!

Краем глаза Уиклифф заметил, что щеки маленькой служанки порозовели. Он забыл, какими восхитительными ханжами и скромницами бывают порой английские женщины.

Уиклифф забрал у Бэзила лист и остальные рисунки.

— После всех твоих высказываний о цивилизованном поведении в Англии крайне нецивилизованно рыться в чужих личных бумагах.

— Да, действительно. Извини. Просто человеку любопытна всякая экзотика. Тебе нужно пойти со мной в клуб и рассказать моим друзьям о своих путешествиях, — предложил Бэзил.

Уиклифф пробормотал что-то, похожее на согласие, хотя не имел никакого желания сидеть в чопорном старом клубе с чопорными стариками.

Наконец-то Бэзил ушел, и Уиклифф остался наедине со служанкой. Она неловко присела перед ним в реверансе, своим прелестным ртом пробормотала «ваша светлость» и спросила, что еще может для него сделать. Грешные мысли мелькнули у него в голове, но он не дал им воли, хотя подобные вещи типичны для Буйных Уиклиффов.

— Хотелось бы мне вернуть тот час своей жизни, когда я рисовал эту женщину, — честно признался он.