За порогом мечты - Джорджет Хейер Страница 3

Эбби не смогла сдержать хихиканья в ответ на эту путаную тираду.

– Селина, ты такая гусыня! – смеялась она.

– Кажется, ты меня упрекаешь, – продолжала Селина, вытягиваясь на своем стуле в свечку и чуть ли не звеня напряженной спиной. – Не могу только понять за что! В конце концов, у Фанни ведь было поклонников немеряно, еще до твоего отъезда! И я всегда считала, что девочке легче будет войти в лондонский свет, если до того она успеет повращаться в местном обществе. Уверена, что Джеймса науськала его змея подколодная, эта Корнелия! Конечно, она не может пережить того, что милый мистер Каверли не обратил внимания на ее собственных замухрышек! Притом что ему подсовывают этих девиц совершенно беззастенчиво! Это проделки Корнелии!

– Ну что ж, очень может быть, – кивнула Эбби.

– Ну вот видишь! – торжествующе постановила Селина.

На это удовлетворенное замечание непосредственного ответа не последовало, но, слегка помолчав, Абигайль добавила:

– Если бы это было все, Селина! Но это, увы, не все… Джордж не станет зазря напускаться на человека, но он говорил об этом Каверли с порядочным презрением и даже опаской, потому что он вовсе не считает, что этот молодчик – подходящая партия для Фанни. Помимо того, что он заядлый игрок, похоже, он еще и авантюрист. Одним словом, Фанни не первая невеста, за которой этот хлыщ пустился ухаживать: не далее как в прошлом году он вскружил голову одной молодой глупышке с хорошим приданым, которая готова уже была бросить все и позорно бежать с ним, да слава богу, этот план раскрылся и все дело провалилось.

– Я не верю этому! – дрожащим голосом возвестила Селина. – Но я просто поражена, что Джордж способен передавать такие грязные россказни, вынесенные из лакейской! Неподходящая партия, ишь ты! А я лично считаю его самым настоящим джентльменом, причем первоклассным, и так же думает весь Бат!

– Селина, ты переоцениваешь количество своих единомышленников в Бате… Ты ведь знаешь, что леди Тревизьен весьма низкого мнения о нем. И она передавала тебе через Мэри, чтобы ты держала этого Каверли подальше от нашего дома. Собственно, именно так Джордж и узнал обо всей этой истории.

Покраснев пятнами, Селина забормотала:

– Как жаль, что леди Тревизьен не нашла ничего лучшего, как разнести эти сплетни по всему Лондону… Тоже мне, сделала из мухи даже не слона, а целое стадо слонов! То есть я не хочу сказать, что со стороны Фанни было правильным знакомиться с ним, но… Я сама так Фанни и сказала – ты ошибаешься, милая! Ну а что произошло на самом деле? Ведь все потому, что ее увидели вместе с мистером Каверли, они совершенно случайно гуляли тут в саду… То есть они встретились в этом саду совершенно случайно… И я сразу же устроила Фанни головомойку, и, думаю, она передала мое мнение самому Каверли, потому что он прямо на следующее утро ни свет ни заря заявился сюда – приносить мне свои извинения… Он сказал, что он в Бате приезжий и попросту не знал, что здесь девушкам не считается приличным прогуливаться в садах, не говоря уже о садовых лабиринтах, а тут, как назло, Фанни отослала нашу служанку Бетти домой – случайно, конечно, и… Одним словом, я очень холодно высказала ему свое мнение, и, уверяю тебя, он понял все так, как должен понимать джентльмен!

– Да неужели? – приподняла брови Абигайль. – Но разве ты думаешь, что я стала бы делать даже не стадо слонов, не слона, а хотя бы малюсенького слоненка из мухи – даже из целой стаи мух? Суть в том, что до предложения дело вообще может не дойти. Ведь если Джордж, который не склонен лить на людей грязь только потому, что они ему не нравятся, называет этого Каверли молодчиком , что означает на самом деле – развратник…

– Нет, Эбби, прекрати! – взвыла Селина.

– …то у Джеймса были все причины поднимать тревогу! Да еще какую тревогу!

– Конечно, я понимаю, что у моего любезного брата есть желание получше устроить судьбу Фанни, но в данном случае, думаю, ему в голову попала какая-то соринка, которая мешает мозгам шевелиться и понимать вещи правильно …

– И кроме того, – методически продолжала Эбби, нахмурившись, – когда я спросила Джорджа, за что он так отзывается о Каверли, он ответил мне, что просто не хочет оскорблять мой слух тем, что он знает! Представляешь , что за всем этим скрыто? Это какое-то чудовище, не иначе! И я считаю, что ежели мне не удастся подавить эту интригу в самом зародыше, нам придется отказаться от опеки над Фанни и передать ее Джеймсу…

– Что-что? – прошептала Селина, казалось, не выдыхая, а вдыхая в себя звуки.

– Не надо разыгрывать мелодраму, моя милая! – улыбнулась Эбби. – Но Джеймс ведь только говорил об этом, но вовсе не задумывался о мнении своей Корнелии, которая видит появление в ее доме нашей Фанни только в мрачном свете!

– Я тоже! Это будет так жестоко – по отношению к ней и по отношению к нам… – пролепетала Селина.

– Ничего страшного пока что не произошло. Мы только заговорили об этом, как вмешалась Мэри, а уж у нее здравого смысла хватит, пожалуй, на всю нашу семью. Она с такой милой улыбкой сказала, что весь сыр-бор разгорелся из-за самого обычного и невинного флирта, который и не превратится во что-то большее, если только Джеймс не станет паниковать и умножать все на три. Главное, чтобы Фанни не вообразила себя современной Джульеттой, которую разлучают с ее Ромео!

Эбби заметила, что на лице ее сестры застыло потустороннее выражение, как у человека, которому объясняют законы Ньютона в тот момент, как он сидит в зубоврачебном кресле; она переспросила:

– Ты не согласна, Селина?

Глаза Селины теперь заполнились слезами ровно до той отметки, с которой начинается вытекание ручьев по щекам.

– Как ты можешь быть такой сухой и жестокой! – продышала Селина замогильным голосом. – Когда ты столько раз говорила мне, что нашу девочку надо уберечь от тех страданий, которые ты сама вынесла в своей загубленной жизни…

– Какие страдания? – в величайшем недоумении переспросила Эбби. – Ты, похоже, от простуды повредилась в рассудке, милая!

– Ты можешь мне говорить что угодно, но я не верю, что ты забыла, как папа в свое время запретил тебе встречаться с мистером Торнаби – причем неизвестно почему! Но я не повторю этой трагической ошибки! – драматически воскликнула Селина.

– О господи! Вот уж сказанула! – Эбби, казалось, с трудом удерживается от хохота. – Забудь об этом, дорогая, а я-то уже давно позабыла! Конечно, в то время я пыталась себе внушить, будто у меня разбито сердце, но ведь теперь я плохо помню даже, на что он был похож, этот самый Торнаби! В конечном счете каждому в семнадцать лет нужно попробовать разбить сердце, только чтобы убедиться, что дело того не стоило!

Эта откровенная насмешка над сентиментальными чувствами повергла Селину в столь глубокое расстройство, что она некоторое время молчала, пытаясь помешивать ложечкой чай в давно уже пустой чашке. Затем она, решив придать своему голосу оттенок многоопытности, проникновенно заговорила, прерываясь лишь на сморкание носом, полным слез: