Урок для леди - Мередит Дьюран Страница 3

Ханна звонко рассмеялась, но потом довольно грустно спросила:

— А правда, Нелл, неужели тебе никогда не хотелось узнать, каково это — куча денег и никаких забот?

Нелл не могла даже представить себе такое.

— У богатых свои печали, — задумчиво произнесла она, твердо веря в то, что у каждого человека есть сердце, а значит, есть печали.

— Ха! Мне бы их заботы, — хмыкнула Ханна и с притворным беспокойством промурлыкала: — Ах, милорд, какую диадему мне сегодня надеть — бриллиантовую или изумрудную? А какое платье — шелковое или атласное? — И, похлопав длинными ресницами, сделала манерный реверанс. — О, вы хотите дать мне еще денег? Но что же я буду с ними делать?

Нелл ничего не ответила, все еще продолжая размышлять над своим ошеломительным сходством с молодой леди на фотографии.

— Ах, милорд, вы принесли в дом грязную болезнь от своих шлюх! — продолжала лицедействовать Ханна. — Как вам не стыдно!

Нелл нахмурилась:

— К чему думать о том, чего у тебя нет и никогда не будет? Так счастья не обретешь.

— Счастья? — усмехнулась Ханна. — Ну да, зато сейчас я счастлива, дальше некуда. Купила заношенные перчатки, которые какая‑то богатая леди отдала своей служанке, а та потом передарила их судомойке, которая снесла их к Бреннану.

Нелл на мгновение испытала шок — это было так не похоже на Ханну — такой взрыв эмоций. Впрочем, почему бы и нет? Конечно, у Ханны не было таких проблем, как у Нелл, но и ее будущее не сулило ни богатства, ни благополучия.

Тем временем на мощенные неровным булыжником улицы опускался густой туман. Все вокруг — и свет, и звуки — становилось глуше и тусклее. Влажная прохлада воздуха предвещала дождь. Где‑то в этом городе леди Кэтрин наслаждалась теплом и уютом, меж тем как в ненастной ночи две несчастные души не находили себе утешения и покоя.

Господи, спаси и помилуй нас, грешных!

Нелл накинула на голову платок и протянула подруге покрасневшую от холода руку.

— Если тебе не нужны эти перчатки, отдай их мне, я найду им применение.

Ханна молча смотрела на подругу. Наконец плотно сжатые губы разомкнулись, и она тихо проговорила:

— Извини, Нелли. Не знаю, что на меня нашло…

— Зато я знаю, — мягко откликнулась Нелл. — Я тоже думаю об этом, Ханна. Но глупо бесконечно размышлять о несправедливости судьбы. Слишком больно. Да и толку никакого.

Эта фотография показалась ей дурным знаком. Другая девушка с ее лицом забрала себе все хорошее, оставив Нелл ни с чем.

Нет, это все глупые суеверия, подумала Нелл и сказала:

— Постарайся думать о хорошем, Ханна.

Та глубоко вздохнула, и на ее лице вновь появилась улыбка.

— Ты права, Нелл! Идем скорее, милая, а то вокруг уже не воздух, а кисель какой‑то.

Она взяла ее под руку, и Нелл почувствовала как пальцы Ханны, противореча ее беспечной улыбке, судорожно вцепились в ее рукав. Нелл открыла было рот, чтобы утешить подругу, но тут же передумала. Несправедливость устройства окружающего их обеих мира тяжелым камнем лежала у нее на сердце и жгла изнутри. Нелл могла бы сказать об этом Ханне, но слишком хорошо понимала, что той нужно совсем другое. Ханне надо было услышать, что необходимо примириться с тем, чего нельзя изменить, иначе она просто погибнет.

Нелл уже видела, как это бывает. Прошлой осенью ее сводный брат Майкл был готов перевернуть весь мир ради справедливости. Он вступил в партию социалистов и помог им собрать на митинг больше тысячи человек. Они прошли маршем через весь Гайд‑парк, выкрикивая лозунги и требуя справедливости.

И что из всего этого вышло? Их разогнала полиция. Сломанные ребра и носы, несколько заметок в газетах — вот и все. Господа вернулись к прерванному чаепитию, а Майкл стал искать утешения в джине.

Нет, лучше не вспоминать об этом.

— Да, ты права, — сказала Ханна, и Нелл вздрогнула от неожиданности. Оказывается, все это время она произносила свои мысли вслух. Впрочем, это пошло Ханне на пользу, потому что она успокоилась, вернулась в хорошее расположение духа, и обе подруги поспешили домой.

В ту ночь Нелл проснулась от звука шагов рядом с ее постелью. Открыв глаза, она увидела склонившегося над ней Майкла. Лежавшая на соседней кровати мать тяжело вздохнула, и в ее груди заклокотала мокрота.

— Ей конец, — сказал Майкл, стоя возле кровати Нелл. — Это клокочет сама смерть.

Он произнес эти слова уже в сотый раз. От него сильно пахло джином. Половицы скрипели под его тяжелыми ботинками, он едва держался на ногах.

Приподнявшись на локте, Нелл шепотом спросила:

— Где Сьюзи?

— Где Сьюзи, где Сьюзи? — передразнил ее Майкл. — Ты сама‑то как думаешь?

Мать едва слышно пробормотала что‑то сквозь сон.

Еще вечером Нелл заметила синяк под глазом Сьюзи и красное, распухшее от слез лицо. Майкл мог не пить много дней подряд, но это не радовало никого из домашних, потому что такое воздержание неизменно заканчивалось долгим запоем.

Стараясь не разбудить мать, Нелл откинула одеяло и встала. Если Майклу приспичило поскандалить, это можно сделать в другой комнате. Больной матери нужен покой.

Она направилась в соседнюю комнату, где в дальнем углу на маленьком столике стояла керосиновая лампа. Майкл нетвердой походкой пошел вслед за ней. Нелл стала ощупью искать спички, чтобы зажечь лампу. Он неожиданно грубо схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Не надо, — хрипло сказал он, — пусть будет темно. Я не хочу смотреть на твое уродливое лицо.

— Как скажешь, — не посмела перечить ему Нелл. Мать всегда говорила, что вместе с вином в него вселяется дьявол. Ну, дьявол не дьявол, а в такие минуты следовало держаться от Майкла подальше — он был и вправду опасен.

Свободной рукой она нащупала за спиной длинную железную вилку, с помощью которой обычно поджаривала колбаски на открытом огне. Ощущение холодной тяжести в ладони придало ей немного уверенности. Зубья были достаточно острыми — она сама заточила их всего неделю назад.

— Где Сьюзи? — снова спросила Нелл. Господи, неужели он ее забил до смерти? Нет, только не это! Если мужчина распускает руки, то неизбежно наступает день, когда он наносит роковой удар.

— В клубе, где же еще? — зло хмыкнул Майкл. — Парни вокруг нее так и вьются, будто сама не знаешь… Мне надоело на это смотреть!

Нелл на секунду пожалела, что не видит его лица. Майкл был похож на своего отца, который был для нее отчимом, — смуглый, красивый, хорошо сложенный, да еще и боксер. Если бы Нелл могла видеть выражение его лица, ей было бы понятнее, найдет ли применение грубая вилка, которую она все еще крепко сжимала за спиной.

— Это часть ее работы, Майкл. Там она зарабатывает неплохие деньги.