Дорогая Эмми Блю - Лиа Луис Страница 3

Я прохожу через открытые стеклянные двери и вижу Лукаса раньше, чем он видит меня. Здесь тихо. Нежный шелк моря, красивый вид, исчезающий в лучах заходящего солнца, как в старом фильме. Лукас смотрит на фиолетовый горизонт, оперевшись на стол, потирая подбородок. Повернувшись, видит меня, и его лицо тут же расплывается в сияющей белозубой улыбке. Он беспокоился за меня. Я это вижу.

– Эй, – говорит он, – всё в порядке?

Я стою, вцепившись в изогнутую деревянную спинку стула. Я киваю и натянуто улыбаюсь, но не думаю, что смогу заставить себя сесть напротив него за незаконченный обед. Я думала, что смогу, но я не могу. У меня болит горло. Во рту привкус желчи. И, глядя на него, на серо-голубые глаза, на россыпь веснушек, которые я знаю все до одной, я чувствую, что вот-вот разрыдаюсь. Катастрофа. Лукас понятия не имеет, что случилось по его вине. Настоящая катастрофа. Совсем не то, что я себе представляла во время долгого пути сюда на переполненном вонючем пароме.

– Ты не против, если я пойду в номер?

Он встаёт, разглаживает складки белой рубашки.

– Нет. Нет, конечно же не против. Но, Эм, ты точно в порядке?

– Мне просто нехорошо. Наверное, лучше лечь в постель и как следует выспаться. Чёртова мигрень! – мой неискренний смешок напоминает рёв мотоцикла.

– У тебя уже давно не было мигрени, – говорит он. – Последний раз, кажется, в Лондоне, в кинотеатре, да? У тебя таблетки с собой?

Я смотрю на него и чувствую, как мое сердце сжимается и подпрыгивает, будто кто-то резко бьёт по тормозам. Два года назад Лукас приехал в Лондон по работе – на какую-то архитектурную конференцию, куда французская фирма, где он работает, посылает его раз в год. Мы встретились на южном берегу под жарким июльским солнцем в очереди в кинотеатр, и у меня перед глазами вдруг заплясали зигзаги, в голове, как часы, застучала тупая боль. Мы покинули очередь и пошли в гостиничный номер Лукаса на десятом этаже, где я выпила обезболивающее, которое всегда ношу с собой в сумке, и уснула. Занавески не пропускали солнце, Лукас молча работал, и синий свет ноутбука освещал его лицо. Когда я проснулась несколько часов спустя, он набрал мне ванну и, пока я там мокла, через дверь выкрикивал мне вопросы викторины, идущей по телевизору, а я отвечала. А потом, когда мы лежали на кровати с подносом еды, выключив свет, и смотрели эту дурацкую викторину девяностых, я сказала ему, что рядом с ним чувствую себя ближе всего к дому, который искала всю жизнь. И он это помнил. Он помнил тот вечер, как и я, помнил многие наши вечера вместе – и вот чем всё кончилось.

– Таблетки остались в комнате, – говорю я. – Мне просто нужно немного отдохнуть.

Лукас кивает, обеспокоенно сузив глаза.

– Давай попросим счёт. Простите. – Он мягко берёт под руку проходящего мимо официанта, извиняется, спрашивает, можно ли расплатиться. На французском, конечно. На идеальном французском, которому он, смеясь, пытался меня учить и говорил, что я произношу слова, как пьяная Дирдри Барлоу ^[3], заблудившаяся в Марселе. За столько лет я выучила лишь несколько базовых фраз. Больше ничего не отложилось.

– Люк, я могу просто вызвать такси.

Брови Лукаса изумлённо взмывают вверх, будто я сказала нечто неприличное.

– Смеёшься, что ли? Мы только что приехали. У нас все выходные.

– Но… как же Мари? Ты же хотел, чтобы мы встретились с ней после десерта, отметили…

– Ничего страшного, Эм. Я ей позвоню.

Приносят счёт, Лукас передаёт официанту веер банкнот, сдачу просит оставить себе. Двенадцать лет подряд мы оплачиваем ужин по очереди, и сегодня черёд Лукаса. Я стараюсь не слушать тихий и грустный голос в моей голове, который говорит мне, что мой черёд – учитывая его свадьбу и моё разбитое сердце – не наступит никогда.

– Ну что, – Лукас надевает тёмно-синий пиджак, расправляет лацканы. – Готова идти?

Я киваю, и он, улыбаясь, протягивает мне руку. Моё сердце вновь падает, и я беру его руку – а что ещё мне остаётся? Я люблю его. Я согласилась стать подругой жениха у него на свадьбе, потому что я люблю его. Моего лучшего друга. Моего единственного друга. Мальчика, который четырнадцать лет назад нашёл мой воздушный шарик и, прорвавшись сквозь все трудности, сквозь дожди, шторма и мили океана, нашёл меня.