Здравствуй, папочка Мороз! - Амелия Борн Страница 3

– Эти, как ты изволил выразиться, «фотки» – заполонили собой весь интернет! – Она отпила глоток «успокоительного» и, отставив бокал, выдала: – Ты что, притворяешься? Или действительно не видишь, что этот ребенок – твоя копия?

Кто? Митя? Моя копия?

Дал знак Лайме, мол, давай сюда свой айфон. Она протянула мне тот, и я принялся рассматривать фото. Во мне вряд ли можно было заподозрить Павла Мельникова (спасибо Саше), босса крутой фирмы и довольно известную личность. Митя и вовсе был самым обычным ребенком. Так откуда, черт бы все побрал, у Лаймы возникли подобные подозрения?

– Что вообще происходит? – растерянно вопросил я в пустоту.

– Происходит то… что ты скрывал от меня ребенка, – не особо искренне всхлипнула невеста.

– Я не о том. Откуда фотки в инете?

– Это все, что тебя волнует?!

Она вновь подскочила, словно в Лайме имелась туго сжатая пружина.

– Нет, – заверил я ее в ответ. – Но кто их туда отправил, знать хотелось бы.

– А твой сын?

– Да какой сын? У меня нет никаких детей!

– Но он похож на тебя как две капли! Прочти комменты! Все в один голос утверждают, что этот ребенок – твой!

Лайма, дометавшись до изнеможения, упала на диван и, закрыв лицо руками, зарыдала. Я же сидел, как самый распоследний остолоп, и не понимал, какого хрена вообще творится.

Фотографировал Мирон – это я помню. Максимум, кому он мог переслать фотографии – Сашке. Зачем они их выкинули в сеть? Хотя, хрен с ним, выложили и ладно. Но почему Лайма была уверена в моем отцовстве?

– Да, мама? – проговорил мрачно и осторожно, ответив на звонок, который раздался в тот момент, когда я уже мысленно приготовился успокаивать и увещевать невесту.

– Пашенька… мне тут позвонили… я что – стала бабушкой? – раздалось растерянное на том конце телефонного разговора.

– Не стала, – отрезал я.

Лайма отняла одну руку от лица и посмотрела на меня с наигранным презрением.

– Я говорю своей матери, что она не стала бабушкой! – процедил в сторону невесты.

Какая же бляха-муха хрень! Почему я оправдываюсь сейчас за то, чего ну никак не могло быть?

– Да, мама. Да. Лайма сейчас рядом. Что она говорит? Она говорит, что мне пора заканчивать разговор, потому что у нас с нею очень много дел.

С какой-то болезненной мстительностью нажав на «отбой», я с раздражением откинул телефон на стол и, строго взглянув на невесту, сказал:

– Будь добра, поясни, что за мысли о том, что этот мальчик похож на меня. А если сказать нечего – ты знаешь, где дверь.

Эта фраза мгновенно вернула Лайму в состояние разума. Она села на диване и растерянно захлопала нарощенными ресницами.

– Какая дверь, Павлик? Никаких дверей!

Ненавижу, когда меня так называют. Как Морозова, блин. А я ведь не Морозов, хоть и успел побывать в костюме Деда.

– Вот именно, – терпеливо кивнул я. – Никаких дверей. Говори, что думаешь.

Думала Лайма не слишком усердно, но кто я такой, чтобы противостоять естественным невестиным процессам?

– Он очень на тебя похож. Как две капли! – шмыгнула носом Лайма.

После чего взяла себя в руки, подошла ко мне и, встав позади, начала разминать мои плечи.

– Ты это вычитала в комментариях?

Невеста ответила не сразу. Ага, сомневается, значит.

– И в комментариях тоже. А потом сравнила. Да, так и есть. Вы идентичны.

Я хмыкнул. Картина вырисовывалась прелюбопытная. Саша или Мирон выбросили в сеть мою с Митей фотку, и теперь всем казалось, что на ней отец и сын. Причем первый скрывал от общественности второго.

– Достаточно, – процедил, когда мне надоели поползновения Лаймы поиграть в опытную массажистку. – Поезжай уже отсюда и дай мне нормально поработать.

– А фото?

– А что с ним не так?

– Но…

Она предприняла попытку подобрать слова, но я ее оборвал:

– Никаких «но», Лайма. Поезжай в спа, в бутики, на курорты Краснодарского края. В общем, хоть куда-нибудь. С остальным я разберусь сам.

Устроившись за рабочим столом и махнув рукой, дескать, не отвлекайте меня, я дождался, когда невестушка, выждав некоторую паузу, заберет свой телефон и выйдет к чертям, после чего растер лицо ладонями и тяжело вздохнул.

Да уж. Похоже, придется разбираться в том, что упало на меня, как тунгусский метеорит. И что совсем не вписывалось в мой рабочий график.

Пробка тянулась медленно и рвано, как использованная жвачка, заставляя нетерпеливо постукивать по рулю пусть и старого, но верного «Крайслера». Утренник, даром, что назначенный на вечер, уже явно подошел к концу, и Митя наверняка меня заждался.

От воспоминания о том, как он собирался в садик этим утром, сжалось сердце. Сын весь вечер накануне повторял себе под нос, как мантру, какой-то стишок собственного сочинения, который собирался рассказать деду Морозу и который всячески от меня скрывал. Но я вовсе не была ни глухой, ни слепой. Он хотел попросить у доброго дедушки папу, как делал это и все предыдущие годы. Напрасно.

Душу снова прожег дикий стыд. Ну почему все люди как люди, а я даже не могу сказать своему ребенку, кто его отец?

Нет, ну это просто невыносимо! Я нетерпеливо ударила на педаль газа, когда пробка впереди наконец пришла в движение. Еще немного, до поворота – и я буду на месте. Желание увидеть сына и тревога от того, что он может быть разочарован этой встречей с дедушкой Морозом, которой ждал весь год, разрывали душу.

Пять минут спустя мне удалось припарковаться у детского сада. Торопливо закрыв машину и накинув пальто, я собиралась было уже бежать ко входу, когда мое внимание вдруг привлекла фигура, показавшаяся смутно знакомой. Аж дрожь прошибла все тело!

Резко развернувшись в ту сторону, откуда появился мужчина, я попыталась его разглядеть, но было поздно – он уже сел в машину. Подходить ближе только для того, чтобы убедиться, что мне это просто померещилось, было попросту глупо. Да и в самом-то деле! Что моему бывшему боссу, Павлу Мельникову, по которому я безрезультатно сохла не один год, было делать здесь? Ответ пришел на ум сам собой и заставил невольно поморщиться – он тоже мог забирать из садика своего ребенка. Да нет, ерунда все это! Если Мельников и обзавелся потомством, то пристроил своих детей явно не в этот, пусть и очень хороший, но недостаточно престижный для него садик. Да и вообще! Меня давно не касалось, с кем и как размножался этот человек. Да что уж там… меня это вообще никогда не касалось! Такие, как я, могли только тайком вздыхать по подобному мужчине. Что я преданно и верно и делала несколько лет. Дура несчастная! Но это, слава Богу, осталось далеко в прошлом.