Добродетельная куртизанка - Никола Корник Страница 3

— А граф Сигрейв? Разве он не владелец «Кукса»? Возьмет и нагрянет в Суффолк.

— Сигрейв? Скажешь тоже. Да ему наплевать на все, что там происходит! Держит целую армию юристов, чтобы самому не ввязываться в дела имения.

— А ты его знаешь, Сюзанна? Что он за человек?

— Его я не знаю, он для меня птица слишком высокого полета, но говорят, что он человек очаровательный — красивый, богатый, щедрый… Но ты не волнуйся, ему, повторяю, начхать на «Кукс».

Люссиль, подойдя к окну, провожала глазами карету сестры, но видела совсем иное… В самом начале лета, разбуженная лучами солнца раньше обычного, она распахнула окно своей комнаты, выходящей на постоялый двор, и застыла близ него в одной ночной рубашке, наслаждаясь свежим ветерком. Тут во двор въехала богатая карета, из нее выпрыгнул высокий широкоплечий мужчина спортивного телосложения, загорелый, с резко очерченными чертами лица. Люссиль, затаив дыхание, смотрела на него как завороженная, не замечая, что ветер развевает ее ночную рубашку и вздымает вверх светлые пряди ее волос. Внезапно мужчина поднял на нее взор, долго не отрывал его, а затем улыбнулся, приветливо помахал ей рукой и лишь после этого уселся в экипаж и отъехал. Люссиль же, побагровев от смущения, быстро захлопнула окно и отбежала в глубь комнаты. Лишь впоследствии, будучи в городе, она услышала, что прекрасный посетитель был не кто иной, как граф Сигрейв собственной персоной.

В переполненном игорном зале нечем было дышать. Особенно много народу толпилось вокруг стола, за которым играл граф Сигрейв. Ему везло как никогда — уже несколько проигравшихся противников покинули зал с опустошенными карманами, бормоча недовольно о дьявольской удаче, улыбнувшейся этому счастливчику.

— Везет в картах — не везет в любви, — слишком громко произнес один из них. — Весь город говорит о том, что мисс Элиот собирается дать ему отставку. А все из-за этой куртизанки. И в самом деле — всего лишь спустя неделю после помолвки…

Кто-то зашикал на говорящего, он замолчал, но было поздно: Сигрейв повернулся в его сторону, все расступились, и перед Сигрейвом предстал юноша: про таких говорят, что у них молоко на губах не обсохло.

— Продолжайте, продолжайте, мистер Кейвершам. — В голосе Сигрейва звучала сталь. — Мы все полны внимания. Итак, мисс Элиот собирается расторгнуть нашу помолвку. Насколько я понял, якобы из-за моих отношений с женщиной легкого поведения. Быть может, ваш информатор сообщил ее имя?

Наступила мертвая тишина. Кейвершам, побледнев, открыл и закрыл рот, но не произнес ни звука. Брат Сигрейва схватил графа за плечо.

— Брось, Ник! Молокосос несет Бог знает что!

Но Сигрейв словно не слышал Питера. Сбросив его руку с плеча, он поднялся на ноги, схватил обидчика за воротник рубашки и подтянул к себе.

— Не отмалчивайтесь же, Кейвершам! Вы располагаете информацией, которую мне крайне интересно услышать! — И он слегка встряхнул юношу, который, будучи высоким, все же на полголовы уступал Сигрейву в росте.

Кейвершам был дураком, но не трусом.

— Ее зовут Сюзанна Келлавей, милорд, — с трудом выдавил он из себя. — Я слышал, что она обосновалась в доме, находящемся в вашем имении в Суффолке. Об этом говорит весь город.

— Все точно, — зло улыбнулся Сигрейв. — Поздравляю вас, Кейвершам. — И он так внезапно оторвал руку от воротника своей жертвы, что юноша чуть было не упал. — Прошу прощения, джентльмены, кое-кто здесь сегодня мне не по душе. Ты, Питер, уходишь со мной или остаешься?

— С тобой, разумеется, Ник.

Едва за ними захлопнулась дверь, как по залу пробежал шепот.

— Неужто это правда? Значит, прекрасная Сюзанна променяла герцога на какого-то графа!

Выйдя из клуба на улицу, Сигрейв зашагал так быстро, что раненный под Ватерлоо Питер запротестовал:

— Не иначе как ты хочешь довершить то, что не удалось французам. Умерь свой пыл. И скажи, в чем дело? Когда этот идиот Кейвершам начал говорить, я подумал, что это чушь собачья, но ты, по-видимому, уже был в курсе дела. Почему ты хотел, чтобы он назвал мисс Келлавей?

— Твоя проницательность делает тебе честь, братишка. Да, на этой неделе я получил письмо от Джосселина, который сообщает, что эта дама претендует на дом в Дилингеме. Мне хотелось выяснить, известно ли это в Лондоне.

— Но если ты уже знал о ее намерениях, то почему ничего не предпринял?

— Меня это нисколько не взволновало, — ответил Сигрейв со своим обычным безразличием. — Лишь сейчас я понял, что совершил ошибку, — произнес он холодным рассудительным тоном. — Стоило одному сплетнику узнать о выходке мисс Келлавей — и весь город только о ней и говорит. Как бы мисс Элиот мне не отказала! Надо было проявить большую осмотрительность.

Питер нахмурился. Он знал, что старший брат испытывает к мисс Луизе Элиот всего-навсего уважение как к своей будущей жене, не имеющее ничего общего с его чувствами к прелестной актрисе, которую он содержит на уединенной вилле в Челси. И, тем не менее, бракосочетанием с Луизой никак не следовало пренебрегать.

— Нанеси визит Элиотам и объясни все Луизе. Она девушка разумная, поймет, что к чему.

— Ты прав, Питер. Луиза — существо хладнокровное, ей ничего не стоит сделать вид, что она и слыхом не слыхивала о моей любовнице. А вот то, что она стала объектом унизительных пересудов, скорее всего, простить не сможет. Чтобы избежать недоразумений, мне, очевидно, необходимо съездить в Дилингем и на месте изучить обстановку. Полагаю, что при соответствующем нажиме мне удастся склонить непрошеную гостью к отказу от дома.

— А ты с ней знаком, Ник?

— Не так, как ты предполагаешь, — сухо ответил Сигрейв. — Видел, конечно, несколько раз. Смазливая девица с сильно развитым коммерческим чутьем, торгующая собой. И, представь, всегда находится идиот, который становится жертвой этой опытной охотницы за деньгами. Деньги — вот что для нее главное. Но черта с два она от меня что-нибудь получит!

В особняке лорда Элиота Сигрейв был встречен необыкновенно холодно. Лакей, покраснев, сообщил, что мисс Элиот нет дома, но Сигрейв, не обращая внимания на его бурные протесты, проскочил мимо него в гостиную, где застал леди Элиот с дочерью. Луиза при виде графа вскрикнула.

— Да как вы могли! — воскликнула она, заливаясь слезами. — Лучше бы мне умереть.

Леди Элиот, пылавшая от возмущения, высказалась куда резче:

— Я поражена, милорд, тем, что вы сочли возможным показаться нам на глаза. Прийти из объятий этой падшей женщины к нашей чудной, чистой Луизе! Просто не верится! Сообщение о расторжении помолвки уже отправлено в «Газетт».

Луиза всхлипывала все громче. Сигрейв, не произнесший еще ни слова, понял, что говорить ему нечего. К нему вернулось обычное чувство юмора. Отвесив разъяренной матроне и ее рыдающей дочери низкий поклон, он с иронической улыбкой повернулся и вышел.