Когда ты вернешься ко мне - Эмма Скотт Страница 3

Я крепче сжал Майло.

– Нам было запрещено прикасаться друг к другу, но Сайлас все равно лег рядом, чтобы попытаться меня согреть. Это случилось лишь однажды, но он спас мне жизнь.

И я никогда не говорил ему об этом. Хотя стоило сказать…

– Почему только однажды? – спросил Майло.

– Нас застукали. И избили до полусмерти. В основном его. Они избили его до беспамятства…

Меня снова пробрала дрожь, и я зажмурился под натиском воспоминаний: ветхая хижина и дюжина мальчиков, съежившихся под тонкими одеялами. Сайласа – большого и высокого золотоволосого Адониса – оттаскивают от меня, санитары ругают его за грех утешения другого человека.

– Сайлас говорил тебе, что с тобой все будет в порядке?

– Нет, – ответил я. – Это было бы ложью. Мы не лгали друг другу на Аляске. Она сильно отличалась от этого места. Здесь нас обеспечивают хорошей едой и физическими упражнениями и не говорят, что ты ничего не стоишь и должен измениться. Вместо этого нас пытаются сделать лучше.

– Ты лучше не стал, так как же тебя отпустят?

– Я чувствую, что заведению больше нечего мне предложить.

– Ты не можешь так говорить. Врачам виднее.

– Врачи согласятся.

– Это ложь.

– Мои родители платят врачам, – сказал я. – Я сказал своим родителям, что мне пора уходить отсюда, поэтому они перестали платить.

– Твои мама и папа исполняют все твои желания?

– С тех пор, как я вернулся с Аляски, – да. Они меня боятся. И не зря.

Майло ахнул от моего зловещего тона.

– Ты собираешься отомстить им, когда выйдешь?

Я притворился оскорбленным.

– Я что, по-твоему, похож на жестокого психопата? Забей, можешь не отвечать.

Он издал смешок.

– Нет, но чувствительный удар нанести смогу, – сказал я. – Если расскажу прессе о своей поездке на Аляску – или, что еще хуже, расскажу об этом в «Твиттере». И тогда денежная империя моих родителей может позорно рухнуть. Это пугает их до чертиков.

– Значит, когда-нибудь ты выйдешь и станешь знаменитым писателем, а я застряну здесь навсегда, – снова раздраженно буркнул Майло.

– Не навсегда. И с тобой все будет в порядке. Послушай дядю Кэсси.

– Ты такой странный.

Но я услышал улыбку в его голосе. Он глубоко вздохнул и прижался спиной к моей груди. Я почувствовал, как он уютнее устроился в постели, готовясь заснуть.

– Холден?

– Да.

– Разве тебе не страшно?

– Постоянно.

– Я имею в виду, ты не боишься выбраться отсюда? Ведь лучше тебе не стало.

Я долго и серьезно раздумывал о том, как ответить, мысленно перебирая голоса, которые в голове шумели, кричали и стучали своими тарелками, как игрушечные обезьянки. Лучше мне не стало. И никогда не станет. Что бы ни пытались сделать психологи, врачи, таблетки и терапия – против холода все было бессильно. Аляска навсегда сломала что-то внутри меня.

– Шутишь? – ответил я, стараясь придать голосу беззаботности. – Я собираюсь жить в солнечной Калифорнии. В новом городе, где никого не знаю, новая школа и… да нет. – Теперь, когда произнес это вслух, перспектива кажется ужасной.

Майло рассмеялся, и хорошее чувство ненадолго вернулось. Честно говоря, мне было наплевать на то, что я стану новичком в школе. Вселенная завещала мне измученный разум, но этот разум также работал на полную мощность. Уровень интеллекта на уровне ста пятидесяти трех баллов лишь доказывал, что еще один год обучения в старшей школе – это лишь попытка вернуться к нормальной жизни, а никак не то, что поможет мне стать умнее.

– Я буду скучать по тебе, Холден, – сонно пробормотал Майло.

– Ничего особенного. К рассвету уже забудешь меня.

Он крепче сжал мою руку.

– Не делай этого.

– Чего не делать?

– Не говори так, будто ты ничего не значишь. Ты важен. Для меня.

Я стиснул зубы. Забота и беспокойство Майло озадачивали и заставляли чувствовать себя странно.

Даже слезы попытались навернуться на глаза и норовили обернуться рыданием.

– Уже поздно, – хрипло буркнул я. – Поспи немного.

– Ладно. Спокойной ночи, Холден. До завтра.

Я не доверял своему голосу, поэтому лежал очень тихо, пока полумрак в комнате постепенно не сменился темнотой. Дыхание Майло стало спокойным и размеренным. Я осторожно выскользнул из его кровати и вернулся в свою. В течение часа я наблюдал, как по потолку ползают тени, подобно длинным черным пальцам.

Когда первые лучи рассвета начали окрашивать небо, я тихо оделся и упаковал свои вещи в чемодан Louis Vuitton. В основном мои дневники. В лечебнице нам не позволяли хранить большую часть нашей собственной одежды; но мой гардероб за последний год был преступно полон рубашек с круглым вырезом и всяких синтетических шмоток.

В семь утра в замке нашей двери повернулся ключ. Я уже был готов. Шикнул на санитара, указав на Майло. Он кивнул и молча взял мой багаж. Я оглянулся на своего соседа.

Он не будет грустить из-за моего отъезда. А если и будет, то всего пару минут, а потом справится.

Я вышел и закрыл за собой дверь. Она захлопнулась с автоматическим щелчком.

* * *

Семейный адвокат, которого мои родители послали, чтобы помочь мне выйти из Лечебницы дю лак Леман, выглядел достаточно ушлым и дорогим. Месье Альберт Бернар сидел рядом со мной в кабинете директора, блистательный в своем костюме от Армани. Я чувствовал себя убожеством в джинсах и, Боже, помоги мне, в рубашке с короткими рукавами, усеянной маленькими желтыми ананасами.

Доктор Лэнг, директор лечебницы, выглядел нехарактерно встревоженным. Он кивнул мне.

– Доброе утро, мистер Пэриш.

Теперь, когда я держал лечебницу за яйца, готовый раздавить или помассировать их в зависимости от того, насколько гладко пройдет мой утренний побег, я был мистером Пэришем.

Я улыбнулся, показав все свои зубы.

– Вы выглядите взволнованным, доктор Лэнг. Если все пойдет хорошо, через несколько минут я перестану вам надоедать, и вы обо мне больше не услышите.

Доктор Лэнг заерзал на стуле.

– Что ж, хорошо, мы считаем, что произошедшее между вами и нашим врачом очень серьезное дело. Мы гордимся тем, что оказываем только самую лучшую помощь…

– Да бросьте переживать, док. За исключением некоторых гомиков, ваше заведение прекрасно. Неприятное дело с доктором Пикуром в любом случае было не совсем уж и неприятным, если вы понимаете, о чем я. – Я подмигнул ему и откинулся на спинку стула.