На десятом небе - Луанн Райс Страница 3

– Помню, милая.

– Поэтому я не верю, что твои часы остановились.

– Ну, мы пролетели над озером, и лес был так ярок и красив, что мы все летели и летели. Думаю, я потерял счет времени.

– Ты никогда не теряешь счет времени, папа. Я знаю это. Я просто думаю… – Сьюзан прервала начатую фразу – салат был готов.

Она положила его в большую деревянную миску, которую брат Уилла подарил ему на их свадьбу с Элис, и которую Элис оставила ему, когда сошлась с Джулианом. Кроме помидоров и огурцов Сьюзан добавила в салат белый виноград и подала его застенчиво с выражением надежды во взгляде синих широко открытых глаз.

– Ого! – воскликнул Уилл. – Выглядит потрясающе!

– Спасибо. Ведь многие и не догадаются положить сюда виноград, но именно он придает салату особый вкус. Согласен?

– Конечно, – кивнул отец, накладывая себе большую порцию, и подумал: «Остановлюсь у Макдоналдса и закажу двойной чизбургер, когда повезу ее домой».

– Не привязывайся к ней сильно.

– К кому? – спросил он, заранее зная ответ.

– К той женщине. Саре.

– Милая, я просто катал ее на самолете в честь дня рождения. И это все.

– Она больна, папа. Это как одна из тех поездок в летний лагерь к умирающим детям. Она живет одна в Форт-Кромвеле, и Фергюсоны хотели доставить ей радость.

– Но это не последний ее день рождения, – возразил Уилл, заглушая внезапную тревогу.

– А я бы хотела спланировать свой последний день рождения и провела бы его великолепно. Мы бы поехали обратно на Род-Айленд по Эдевилльской железной дороге. Тортов было бы больше, чем мы смогли унести, и я бы раздала подарки. Мы бы кружили по рельсам, пока я не сказала бы все, что хотела. И звучала бы моя любимая музыка. Я бы хотела услышать все песни, которые мне нравятся. А их больше ста.

– Это будет очень-очень не скоро, – сказал Уилл, приближаясь к опасной черте.

– Что не произойдет?

– То, что ты умрешь…

– Но Фрэд умер.

– Фрэд… – тихо произнес он имя сына.

– Его последний день рождения прошел, а он даже этого не знал. И когда настал его последний день, он этого тоже не знал. Как же это может случиться, папа? Когда одним прекрасным утром ты просыпаешься счастливым и к двум часам тебя уже нет в живых?

Сьюзан смотрела на отца в упор, но в ее глазах не было упрека.

– Я не знаю, дорогая, – ответил он, потому что честность была лучшим, что он мог предложить ей на тот момент.

– Мама пережила это…

– Она никогда этого не переживет. Невозможно пережить потерю ребенка, милая.

– Но она не хочет говорить о Фрэде. Каждый раз, когда я вспоминаю о нем, она велит мне замолчать, так как это расстраивает Джулиана, А он просто богатая свинья, которая тратит все свое время, гоняя на машине и посещая тусовки. Ведь они там сегодня вечером?

– Не называй его свиньей, Сьюзан. Мама сказала, они на спектакле.

– Тогда он ничтожество. Идиот. Тупица. Болван. Зануда. Отъявленный негодяй. Напыщенный индюк. Мерзавец. Засранец.

– Сью… Сикрит! – взмолился Уилл устало. – Перестань, ладно?

– Извини, пап, – сказала она, брызгая уксусом на салат.

– Виноград здесь в самый раз! – Уилл решил сменить тему, отправляя очередную порцию в рот.

– Спасибо… А она хорошо выглядит.

– Кто, дорогая?

– Сара.

– Согласен.

– Надеюсь, с ней все в порядке, – вздохнула Сьюзан. – Потому что смерть засасывает.

Сара решила открывать магазин каждый день, но на несколько часов – обычно с десяти до двух. Ей нравилось, как солнечный свет пробивался сквозь высокие окна, отбрасывая тень на бледно-желтые стены. Чувствуя некоторую усталость, она представила, как хорошо прилечь вздремнуть, свернувшись калачиком, среди вещей, которые продавала: стеганых одеял и подушек, набитых гусиным пухом, с фермы отца в штате Мэн.

Над дверью прозвенел колокольчик. Она оторвала взгляд от счетов и улыбнулась двум студенткам колледжа, вошедшим в магазин. Они уставились на Сару, выглядевшую чудно из-за всклокоченных белых волос.

Та попыталась быстро привести их в порядок и сказала:

– Привет! Я к вашим услугам.

– Хорошо, спасибо, – ответила девушка повыше ростом.

Ее подруга успела растянуться на кровати-образце, красиво заправленной взбитым стеганым одеялом в узорчатом пододеяльнике цвета сурового небеленого полотна. Пуховые подушки в наволочках с узкими полосками темно-коричневого цвета или золотистыми завитками и вручную набитые листьями дуба были разбросаны около передней спинки кровати.

– Я хочу именно такую постель, – вздохнула девушка, обняв подушки.

– Почему бы и нет? – спросила Сара.

– У нас в школе нет хороших постельных принадлежностей.

– Каждый заслуживает сладких снов.

– У меня нет кредитной карты, – сказала девушка, – но если я позвоню родителям, они дадут вам номер своего счета. А вы сможете организовать доставку?

– Конечно, – ответила Сара. – Я сама привезу вам все на серебряных санях.

Девушка хихикнула и снова блаженно вздохнула.

Сара вспомнила свои дни в колледже. Слишком тонкие простыни и старые шершавые одеяла вдохновили ее на открытие магазина «Девятое облако» в Бостоне, где она стала продавать изделия из пуха, сделанные на ферме отца.

Ферма была на грани разорения. Мать умерла, когда Саре было четырнадцать. Она никогда не говорила с отцом на эту тему, но оба знали, что смерть матери спасла его. Встав на ноги, она пополнила свой ассортимент товарами из Франции и Италии. Первый магазин так и остался в Бостоне, а спустя восемь лет после череды нелепых любовных романов Сара обосновалась в северной части штата Нью-Йорк, изобилующей учебными заведениями. Она жила здесь уже десять лет, а отец выполнял всю посильную работу на ферме.

Зазвонил телефон, и Сара сняла трубку:

– Алло, «Девятое облако».

– С днем рождения, – сказал человек низким голосом.

– Спасибо!

Сердце сжалось. Сара не могла говорить. У нее было такое чувство, что, если она сделает вдох или чихнет, линия перестанет работать.

– Я опоздал на один день. Прошу прощения.

– Да ничего, я даже не заметила, – солгала она.

– Что ты вчера делала? Выходила поужинать?

– Я летала на самолете. Деревья сверху выглядели так красиво: красные, оранжевые, желтые листья, как большая миска Трикса. И вспоминала тебя. Как твои дела?