Евгений, Джек, Женечка - Ольга Горышина Страница 3

Я не была уверена, что произнесла его имя… Но точно пошевелила губами, которые пересохли и потрескались. В единый миг. Будто я полжизни блуждала по пустыне в поисках оазиса.

— Что ты тут делаешь? — добавил он.

— Как что?

Он вытащил руки из карманов и ускорил шаг. Хотя куда спешить — от поворота дорожек от силы шагов десять. Успеть бы взять себя в руки, физически — чур меня!

— Да, конечно… Тоже к Шлангу на день рождения? Юбилей же! Первый из нас! Вспомнила старых друзей, москвичка? А я не понял, чья там еще машина стоит. Думал, первый приехал. Номера ж не московские… Сюрпризом? Мне не сказали про тебя. Пошла тоже пройтись по родным местам?

Хоть бы паузу сделал, если хочет получить ответ хоть на один из вопросов. Видимо, не хочет. Сюрприз… Приятный?

Джинсы. Футболка. Кроссовки… Почему я не могу поднять глаз к его лицу? Подняла — небрит. Почему, раз на день рождения приехал?

— Откуда ты-то появился? Прямиком из Испании? — с трудом выдавила я из себя растерянную улыбку. — Море надоело?

Ведь именно так должны встречаться старые друзья. Неожиданно. С улыбкой. И кучей вопросов, на которые не нужны ответы.

— Из Питера. Я уже год, как вернулся. Не срослось.

— А… Я не знала. И, дура, совсем забыла, что у Шланга в июне день рождения. Передавай от меня поздравления. Хотя, может, и зайду… Я никого ещё не видела…

— В плане? — опешил Джек. — Ты тут сама по себе? Твои ж дачу продали.

— Я другую купила.

— Вот как… Далеко же забралась. Из скорого не выпрыгнешь. Не делают тут остановок…

Он хотел, наверное, пошутить. Не получилось. У меня тоже, наверное, не получится сострить. Скажу правду.

— Я в питерский офис перевелась. Буду жить на даче до холодов. Для москвички это не расстояние.

— Ну да… Как-то не подумал… Так куда идёшь? Могу проводить, если по пути, — добавил тут же и отвёл глаза. — Хотел на нашу бывшую дачу взглянуть. Ностальгия, знаешь… Больно…

И снова наши взгляды встретились. О чем он? Что именно больно? Что в твоём доме живут чужие люди? Или что зря продал? Или? Тебе больно на меня смотреть? Мне — так очень.

Почему я забыла темные очки? Режет глаза — не изменился, даже прическа та же осталась. А если побрить — снова молодой, вечно молодой, как Владимир Ильич… Как воспоминания детства. Как первая любовь. Единственная, блин… Женька, Джек… Нет, Евгений. Чужой муж. И… Нет тут никаких «и».

— Знаю… Пошли, взглянешь… Нам по пути.

Господи, как сказать…

Руки в карманах. У обоих. Дрожат? Нет, только у меня… У него своя жизнь: жена, сын… Это я на распутье. Это я свободная женщина. Это я — девочка, которая ночью плакала после ссоры с сыном, что жизнь могла б сложиться иначе, если бы кто-то не уехал поступать в Москву. Если бы у кого-то хватило смелости сказать маме твёрдое «нет». Если бы хватило наглости заявиться к Джеку в городскую квартиру и выдать его матери: вы врете, тетя Таня, он не просил передавать, что больше меня не любит. Это все вы решили, две злючки-соседки. Почему же я была такой дурой, почему?

Да потому что так должно было случиться. Нас ждали другие люди. Я просто поспешила. Вышла не за того. Двадцать три, а ты не замужем! Ты ребёнка не родила! Да твоего Владислава сейчас к рукам приберут более ушлые. Снова вмешалась моя мать. Вышла, родила, и что? Что теперь? Этот ребёнок теперь будет самым несчастным, потому что его родители не могут жить вместе. Не хотят. Да и сестра его по-своему любит папу. Только их мать не любит их отца.

Мы с Джеком остановились перед зелёной калиткой. Прошли всего пять домов, и молчание не успело нас раздавить.

— Зайдёшь? — оттягивала я шок так неумело.

Джек передернул плечами. Не догадался.

— Не думаю, что хозяева захотят меня видеть. Да и что я скажу… В родные пенаты потянуло? Можно чайку на веранде попить? Да нет, так… Посмотрел и ладно… Шланг уже заждался. Я обещал с шашлыками помочь. Приходи… — помедлил и добавил: — …Мужа бери… Тоже. Все будут рады московским гостям.

— Муж в Москве. Я с детьми тут одна.

Не хотелось ничего объяснять. Не смутился — а чего ему смущаться? Все перегорело. Столько лет прошло!

— Бери детей. Там мал мала меньше будет. Все семьями.

— Ты тоже?

Зачем спросила? Какое это имеет значение? Если я и пойду, то ради Шланга, ради старой дружбы. А Джек что подумал? Чего вдруг опустил глаза?

— Мои в Испании. Так… Получилось… Мы развелись. Я вернулся один.

— А…

И ничего не добавила. Даже слов сочувствия. Если кому и посочувствовала я, так это себе. Я замужем. Ну и что? С чего я решила, что он что-то там ко мне до сих пор чувствует? Он мужик, ему проще. Он женился раньше, чем я вышла замуж. Его сыну пятнадцать. Моему тринадцать.

Бить так сразу. И под дых. Я сунула руку в карман и достала ключи. Они звякнули у меня в руке набатным колоколом. В посёлке у нас до сих пор такой висит. По дороге к магазину, возле колодца. Специально проверила, на месте ли, и еле удержала сына от желания проверить, насколько набат громок.

— Зайдёшь? На чашку чая? Только на веранде злая собака. И дочка у меня спит.

Бедный Евгений Сомов замер. Только глазами следил за ключом, который легко повернулся в замке, который Джек, наверное, сам и устанавливал. Только бы не выругался. Выругался. Довольно громко.

— Чего сразу не сказала?

— Боялась именно такой реакции.

Он тряхнул головой…

— Нормальная реакция… — и снова выругался. — Знал бы, что они продают…

— Я купила его вне рынка. Счастливый случай. Я искала что-то новое в нашем районе. Но даже не думала, что будет вот так…

— За сколько купила?

Взгляд злой.

— Я не продаю. Извини. Мне дом нравится.

— Мне тоже, — выплюнул Джек мне в лицо. — Ладно. Я пошёл…