Содержанка - Кейт Фернивалл Страница 3

В тот вечер ничего не изменилось: лабиринт коридоров в гостинице, люди, жалующиеся на холодную зиму, хотя на самом деле им хотелось пожаловаться на отсутствие порядка на железной дороге. Все ждали один и тот же поезд, который все не приходил. У Лиды болели ноги из-за того, что ей приходилось целыми днями стоять на промерзлой платформе, но она гнала прочь мысли об этом. Необходимо было сосредоточиться.

В столовой, расположенной в глубине гостиницы, стояла невыносимая вонь. Здесь смердело, как в верблюжьем загоне, — сегодня привезли навоз для топки. В этом большом грязном помещении было слишком много распаленных водкой и жадностью глаз. Затаив дыхание, Лида наблюдала за происходящим. Жадность чувствовалась в самом воздухе, она, точно живое существо, переползала с одного человека на другого, вливалась в их рты, ноздри, проникала в пустые желудки и огрубевшие легкие. Она должна была точно выбрать время. Секунда в секунду, иначе рука Льва Попкова не выдержит и сломается.

Деньги переходили из рук в руки. Мужчины перекрикивались через весь зал, и к потолку поднимались спиральки сигаретного дыма, из-за чего воздух был серым и густым, как мех кролика. В одном углу позабытая хозяином собака рвалась с массивной цепи, заходясь лаем. Ее костлявая грудная клетка, казалось, готова была лопнуть от неистового возбуждения.

Все взоры были устремлены на стол посреди зала, на котором шла борьба. Стулья давно были грубо отброшены. Каждый старался пробиться сквозь толпу поближе к борющимся, чтобы получше рассмотреть капли пота и вздувшиеся вены, походившие на змей под кожей. За столом друг напротив друга сидели двое мужчин. Двое крепких мужчин. Мужчин, которые выглядели так, будто забавы ради могли завалить медведя. Лица с густыми бородами были искажены от неимоверного усилия. Засаленная черная повязка на глазу одного из них соскользнула набок, приоткрыв пустую изуродованную глазницу, затянутую синей, как спелая слива, кожей. Их могучие правые руки были сцеплены.

Мысль о том, чтобы бороться, пришла в голову Льву Попкову. Поначалу Лиде эта затея ужасно не понравилась, хотя каким-то странным образом одновременно и привлекала ее. Отвращение и влечение, ненависть и любовь. Лида поежилась. Граница между ними не толще волоска.

— Да ты что, из своего казацкого ума выжил? — ответила она Льву, когда тот, проглотив полстакана водки, впервые заговорил об этом.

— Нет.

— А что, если ты проиграешь? У нас ведь совсем мало денег осталось, каждый рубль на счету.

— Ха! — Попков тряхнул огромной косматой головой. — Смотри, маленькая Лида!

Он подтянул вверх рукав грязной рубашки, схватил ладонь девушки своей лапой и прижал к мощному бицепсу. Мышца не походила на человеческую плоть. Она скорее напоминала полено для печи. Лиде приходилось видеть, как одним ударом этой руки он превращал человеческое лицо в кровавое месиво.

— Попков, — прошептала она, — ты дьявол.

— Я знаю. — В черной бороде сверкнули белые зубы, и казак и девушка рассмеялись.

Лида бросила быстрый взгляд на галерею над головами борющихся. Она тянулась вдоль двух стен зала и вела в коридор, в который выходили двери обувных коробок, которые в гостинице принято было называть спальными номерами. Там, наверху, маячила высокая фигура. Склонив голову, человек внимательно наблюдал за происходившей внизу борьбой, положив руки на перила так, будто не хотел прикасаться к их поверхности.

Алексей Серов. Ее единокровный брат.

У них был общий отец. Но сходства между ними не было никакого.

Каштановые волосы Алексея были зачесаны назад, что подчеркивало породистый лоб, унаследованный от матери-аристократки, русской графини Серовой, Но пронзительные зеленые глаза он получил от отца, которого Лида почти не помнила. Йене Фриис, так звали родителя, хотя его дети не носили эту датскую фамилию. До 1917 года, при последнем русском царе Николае II, он работал инженером, и теперь, спустя тринадцать лет, из-за него они с Алексеем и неугомонным Попковым преодолели горы и оказались здесь, в этой забытой Богом дыре в русской глубинке.

Крик заставил Лиду вернуться к тому, от чего девушка отвлеклась, и ее юное сердце вдруг сжалось. Попков проигрывал. Не притворялся, что проигрывает, а проигрывал на самом деле.

Лидия почувствовала приступ тошноты. Монеты сыпались на грязный платок, разложенный на прилавке, за которым принимали деньги, и теперь все ставки были против Попкова. В этом и состоял расчет казака и девушки — дождаться этого момента, только на сей раз она опоздала, не подала вовремя сигнал, чтобы он начал бороться во всю силу. Черные волосы на его мощной руке уже почти касались поверхности стола, а противник его продолжал давить с неослабевающей энергией.