Остановка у края - Настасья Карпинская Страница 3

15 лет Денису.

Отец был ещё на заводе. Недавно его повысили, и он стал бригадиром своей смены. Получал больше, но и приходил позже обычного. Денис привык к постоянной занятости отца. Понимал, что он старается для него, и ценил это. Но вот сегодня почему-то детская обида всё-таки затаилась в его сердце. Наверное, всё дело в этом дне. День рождения, пятнадцать лет. Все дети любят этот день, свой личный праздник. А Денис не любил. Кроме разочарования, этот день ничего ему не приносил, и тут дело не в подарках или друзьях. Отец всегда старался порадовать сына в праздники, и ни в том, ни в другом не было недостатка. Но вот именно в этот день сильнее обычного не хватало одного единственного человека, матери. Он всегда её ждал. Наверное, это будет первый год, когда он ждать не будет. Время идёт, оно беспощадно, и даже надежда имеет свойство умирать.

Первый день рождения без неё наступил спустя две недели после её ухода. Маленький мальчик ждал до последнего, что мама придёт, обнимет, поцелует его в щечку, улыбнется. Нет, ему не нужен был от неё подарок, ему нужна была она. Мама не может пропустить его день рождения… Но пришли гости, соседская ребятня. Папа купил торт, сладости. Ему подарили подарки. Он улыбался, но постоянно оглядывался на дверь. А когда все разошлись, он всё никак не мог лечь в кровать. Смотрел в окно и ждал. Вдруг она просто опоздала на автобус или на работе задержалась и придет поздно? Он подождёт, обязательно дождётся. Так и заснул у окна, сложив ручки на подоконнике рядом с цветочным горшком. Отец заботливо переложил Дениса в кровать и поцеловал. Он без слов понимал, кого ждал сын. И так же понимал, что она не придёт.

Примерно по такому же сценарию проходили все остальные праздники. Но со временем или в силу возраста, он стал скрывать, что её ждет. Только закрывшись в своей комнате, плакал. Когда ему исполнилось десять, слёз уже не было. Он не ждал её прихода, но не понимал, почему она даже не пишет. Просто открытки с поздравлением было бы достаточно, но не было ничего: ни открытки, ни матери. Сегодня ему пятнадцать. Он не ждёт. Больше не ждёт ни открытки, ни поздравления, ни приезда матери, тем более. Устал ждать, устал надеяться.

Надо прибраться дома, пока отец не пришёл. Как придёт, стол накроем. Пацаны придут да Ленка с Машкой. Сначала дома отметим все вместе, а потом уже гулять пойдем. Отец отпустил до двенадцати.

Разложив по местам все вещи, он начал протирать пыль. Дойдя до старого серванта, решил протереть не только полки, но и на самом верху тоже. Подставив стул, залез на него и увидел небольшой тетрадный листок, уже пожелтевший от времени. Взяв его, сначала хотел выкинуть к печке, на растопку пойдёт. Но зацепившись взглядом за текст, замер на месте. Размашистым женским подчерком было исписано пол листа.

«Анатолий, я ухожу от тебя и подаю на развод. Не пытайся меня найти и вернуть. Всё равно я жить с тобой не буду. Ребёнка оставь себе. Я устала от постоянной нищеты. А большего ты дать мне никогда не сможешь, а Гена сможет. Не прошу меня простить. Знаю, что не простишь. Поэтому, просто будь счастлив».

Сложив вчетверо листок, засунул его в карман и, стиснув зубы от злости, продолжил уборку. Оттирал грязные пятна с поверхностей и мыл пол до блеска с маниакальным остервенением, но, блин, не помогало. Закончив уборку, выплеснул грязную воду на компостную кучу и пошёл в сарай, где висела старая боксёрская груша. Удар за ударом выплескивал на ней свою злость и боль. Пока не услышал, как залаял старый пес Джин, извещая, что вернулся отец.

– Денис, с днем рождения, сын! – отец обнял и похлопал по спине.

– Спасибо, пап.

– Вот тебе небольшой подарок от меня. Новая груша, а то старая поистрепалась уже.

– Пап, спасибо, супер!

– Нравится?

– Да, классная.

– А чего такой грустный тогда? Что случилось? С Федькой опять подрались, оболтусы?

– Нет, просто… Да так, пап, ничего. Нормально всё. Спасибо за грушу. Пошли на стол накрывать, а то гости скоро придут.

– Ну, пошли, конечно.

Вернулся я домой поздно. Намного позднее назначенного отцом времени. И впервые изрядно выпившим, но меня это мало волновало. Все мысли были о чертовой записке. Почему он её не вернул? Почему ничего не сделал? Почему дал ей так просто нас бросить? Почему? Почему? Почему? Тысячи вопросов и ни одного ответа. Заваливаю, пошатываясь, во двор. Шикнув на Джина, который вздумал на меня лаять, видимо, не признал сначала, я почти дошёл до середины двора, когда заметил отца, вышедшего на крыльцо.

– Иди спать! Утром поговорим! – рыкнул отец, оценив мой помятый вид.

– Даже не спросишь, чего я надрался так?

– Спать, Денис!

– А я записку нашёл от неё, от матери, – отец, скрипнув зубами, выругался и, достав сигарету, закурил, облокотившись о перила крыльца.

– Выброси её. Сто лет в обед этой записке.

– Она променяла нас на богатый хрен? Да?

– Денис! Слова выбирай!

– А что тут выбирать! Ты простил её? Простил?

– Простил. И тебе советую сделать тоже самое.

– Тебя жена бросила, променяла на другого мужика. Ты простил. А меня мать бросила. Чувствуешь разницу?

– Сын, у тебя я есть. Конечно, я не заменю тебе никогда мать, как бы ни старался. Но изменить я ничего не мог и не смогу. Это её выбор. Я простил, так легче. Пусть живёт, как знает. Бог ей судья за это. Не держи на неё зла. Мы, люди, порой совершаем ошибки, никто не свят в этой жизни. Не нам её судить.

– Не понимаю тебя и её не понимаю.

– Придёт время, поймешь. Вот доживёшь до моих лет, поймешь, что легче простить и отпустить, чем злобу копить, которая тебя грызть будет каждый день.

– Не пойму.

– Дурак, значит. Иди спать. И ещё раз увижу выпившим, получишь уже по-взрослому. По морде дам и разбираться не буду. Понял?

– Понял.

– Иди, проспись. И завтра с утра огород вскопаешь в одного. Это за сегодняшнюю выходку. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!