Маргаритки на ветру - Джил Грегори Страница 3

Каждый из них допускал такую возможность, но никто не решался высказать свои опасения вслух.

Когда солнечный диск стал медленно клониться к горизонту и яркий августовский день постепенно сменился туманным закатом, все трое уже не сомневались, что произошло нечто серьезное.

Эрнест Дюк чувствовал это нутром, а подобные ощущения его никогда не обманывали. Миртль Ли Андерсон определила это по напряжению в воздухе, что для нее всегда было дурным предзнаменованием. У Уэйлона Причарда, сына богатейшего в этой части Монтаны землевладельца, от скверных предчувствий внутри все свело.

Уэйлон, участвовавший в церемонии встречи только по воле своего отца, с ненавистью посмотрел на золотые часы с цепочкой, сунул их обратно в карман черного воскресного костюма и хмуро обвел взглядом горизонт. Вправо и влево от Паудер-Крика насколько хватало глаз тянулась, то опускаясь, то взмывая вверх, изрезанная полоска изумрудного цвета. На востоке белели великолепные снежные шапки Скалистых гор. Уэйлон с тоской думал о тех радостях, которым мог бы сейчас предаваться с Корал в уютной комнатке над салуном «Золотой слиток», если бы по вине отца не пришлось так бездарно загубить половину дня.

«Вот старый хрыч! Он никогда не позволит мне жениться на Корал только потому, что она танцовщица. Но уж скорее я превращусь в лягушку, чем надену на себя пожизненный хомут в виде какой-нибудь замухрышки из школьных наставниц», – возмущался про себя Уэйлон, глядя на окно комнаты Корал, где та жила вместе с тремя девушками. Словно почувствовав его взгляд, она в ту же секунду показалась в окне. На ней было малиновое платье с глубоким вырезом, которое ей очень шло. Прежде чем скрыться, Корал помахала ему рукой.

«Черт бы побрал отца!» – взорвался он, зная, что не успеет забежать к ней и вернуться до ужина.

– Почему бы нам не поручить шерифу Бодину выслать поисковый отряд? Сколько можно ждать? Лично я ухожу. Если вам нечем заняться, то стойте здесь сколько хотите, а я больше ни минуты не собираюсь… – Уэйлон не договорил, потому что издали вдруг донесся стук копыт и грохот колес дилижанса, а на дороге взвилось облако пыли.

– Едет! – прохрипел Эрнест, вытирая пот с лица. Миртль Ли сжала обеими руками зонт и прищурилась.

– Слим не щадит лошадей, – проворчала она и, чтобы лучше видеть, перегнулась через перила, отделявшие тротуар от мостовой.

Она была права. Кучер безжалостно хлестал кнутом шестерку взмыленных лошадей. Под сливающиеся в единый гул дробь копыт, револьверные выстрелы и крики «Й-о-хоу!» повозка приближалась с огромной скоростью.

Когда пыль рассеялась, разгоряченный кучер заорал с козел, обращаясь к встречающим:

– На нас напали бандиты! Тут наверху труп! На крыше дилижанса рядом с грудой багажа лежало завернутое в окровавленную попону тело несчастного.

– Это пассажир, Слим? – спросил Уэйлон, не обращая внимания на вопли ужаса, которыми огласила воздух Миртль Ли.

– Не-е. Один из тех шалунов, что пытались нас ограбить!

– Ты его застрелил? – Эрнест с одобрением посмотрел на потное, грязное от пыли лицо возницы, когда тот спрыгнул с козел и распахнул дверь дилижанса. – Неплохая работа, Слим…

– Боюсь, ваша похвала не по адресу. Да и Рэйди тоже ни при чем, – оборвал тот, привычным движением откинув подножку.

– Ну если не ты его застрелил, то кто же?..

– Она. – Слим ткнул оттопыренным большим пальцем в сторону двери дилижанса, из которой на землю по ступенькам грациозно сходила молодая девушка с живыми веселыми глазами.

За ней толкались, спеша выйти, остальные пассажиры: дородный седовласый джентльмен, почтенная матрона в бумазейном платье и высоких шнурованных ботинках и неуклюжий молодой человек в очках, неловко сидевших на его тонкой переносице, и с ранцем на спине. Никому из пассажиров не досталось ни капли внимания со стороны встречающих, ибо все взгляды с различной степенью удивления были прикованы к стройной темноволосой девушке в дорожном платье сапфирового цвета, в свою очередь, спокойно разглядывавшей делегацию. На какое-то мгновение воцарилась мертвая тишина, слышалось только позвякивание сбруи, когда лошади качали головами, да свист ветра.

Девушка расправила плечи, откинула длинные пышные волосы, уверенно перешла улицу и по-деловому обратилась к встречающим:

– Будьте любезны, пошлите за шерифом. Я хочу побыстрее разобраться со всем этим и заняться своими делами.

Таким оказалось прибытие Ребекки Ролингс в Паудер-Крик. Пока местные жители с непосредственностью аборигенов глазели на нее, перешептывались, охали и качали головами, она боролась с тошнотой, в который раз подступавшей к горлу за последние несколько часов, и судорожно теребила ридикюль дрожащими пальцами.

Никогда в жизни ей не приходилось стрелять в человека. До сегодняшнего дня ее жертвами были консервные банки, три пня, расчерченных под мишени, даже несколько монет, подброшенных в воздух, но она еще ни разу не стреляла в человека.

Правда, этот головорез начал палить по дилижансу. Он мог застрелить кого-нибудь из пассажиров, включая ее, и никто не отважился его остановить. Пришлось сделать так, как учил ее Бэр, – она выстрелила сама, защищая себя. Потом ей хотелось кричать и плакать, она почувствовала нестерпимую тошноту, но умерла бы со стыда, если бы позволила себе поддаться слабости на глазах у всех.

Хотя ей вовсе нечего стыдиться. Ребекка гордо вскинула голову. Она дочь Бэра Ролингса! Не пристало отважной девушке распускать нюни из-за проходимца, которого она лишила бесполезной жизни простым нажатием курка.

И все же она никогда не сможет об этом забыть, даже на минуту. Теперь у нее слишком много врагов. Ребекка вспомнила лицо неизвестного, который подошел к ней перед самым отъездом из Бостона, и у нее засосало под ложечкой. Его послал Нил Стоунер, чтобы напугать ее. Подлец считает ее трусливой слюнтяйкой, а она ни за что не отдала бы ему документы на серебряный прииск, даже если бы они у нее были!

Но Стоунер не откажется от своих попыток заполучить эти бумаги. Ясно, что он со своими приспешниками тоже не оставит ее в покое. Возможно, за ней следили всю дорогу до Монтаны. Ребекка почувствовала, как по спине пробежал холодок. Похоже, люди, охотящиеся за документами, каким-то образом узнали про ранчо. Значит, рано или поздно – скорее рано – в городе появятся грязные ублюдки, которые попытаются украсть у нее бумаги или отобрать их силой.

Поэтому нельзя терять бдительность ни на минуту, нельзя позволить себе раскиснуть. Если она проявит слабость, Нил и вся эта свора запросто решатся на убийство.

Ей приходилось напрягать все силы, чтобы, несмотря на приступы тошноты, выглядеть веселой и беззаботной. Ребекка окинула взглядом часть города, доступную ее взору, и осталась довольна увиденным. За годы, проведенные в Бостоне, она почти забыла примитивные пограничные городки. Паудер-Крик тоже не отличался особым изяществом. Но магазин Коппеля с яркой вывеской, аптека, вплотную примыкавшая к галантерейной лавке, и даже многочисленные салуны, расположенные по обеим сторонам улочки, вызывали у нее что-то вроде симпатии. Девушка быстро оглядела улицу из конца в конец, сразу отметив про себя все детали: деревянную мостовую, коновязи у салунов, бочки с водой, пыль в воздухе, прогуливавшихся ковбоев, спешащих по делам коммерсантов, лошадей, собак и кур; женщин в домотканых платьях, прижимавших к груди младенцев. Наконец Ребекка подняла глаза к великолепному синему небу.