Капитуляция в брачную ночь - Клэр Коннелли Страница 29

Пьетро поднялся с дивана и подошел к Эммилин почти вплотную.

– Я люблю тебя, – просто сказал он. – Где ты, там и я.

Эммилин негодующе фыркнула.

– Тебе не нужно больше притворяться. Папа умер. Все кончено. Ты сыграл свою роль до конца. Прекратим эту игру.

Пьетро никак не отреагировал на вспышку. Он просто сказал:

– Тебе нужно поесть.

– Я не голодна.

– Ты ужасно выглядишь.

В ее глазах вспыхнул опасный огонек.

– Так же как при нашей первой встрече? Я такая, какая есть, Пьетро. И не пытайся меня переделать.

Пьетро с трудом сдерживал рвущийся наружу гнев. Тем не менее он заставил себя улыбнуться.

– Я хотел сказать, что ты выглядишь так, словно плохо себя чувствуешь, – поправился он. – Ты, похоже, похудела с момента возвращения. Пожалуйста, поешь.

– Это мой дом, черт возьми. И я делаю что хочу.

С этими словами она выскочила из гостиной, утирая катившиеся из глаз злые слезы.

Дни следовали один за другим, как в тумане, и походили один на другой, как близнецы. Пьетро всегда был рядом, наблюдая за Эммилин, хотя не навязывал свою компанию. Он по-прежнему спал на неудобном диване в гостиной. Через неделю Эммилин смирилась с его присутствием в доме и в глубине души даже радовалась, что он рядом.

Ее мир перевернулся со смертью Кола, а Пьетро, как никто другой, дарил утешение и оказывал поддержку. Даже частые визиты лучшей подруги Софи не унимали боль в тоскующем сердце.

Эммилин практически не разговаривала с Пьетро, за исключением дежурных приветствий и замечаний о погоде. Тем не менее его присутствие странным образом успокаивало и ободряло. Эммилин понемногу приходила в себя, но ей претила мысль, что это благодаря Пьетро.

Спустя месяц после смерти отца Эммилин, вернувшись домой, застала в гостиной поверенного отца, который беседовал с Пьетро.

– Мы все обсудили, – твердо сказал Пьетро. – Имение целиком переходит к Эммилин.

Она помедлила на пороге, недоуменно нахмурившись. Что все это значит? Затем вошла и вежливо улыбнулась адвокату, не обратив ровно никакого внимания на озабоченного Пьетро.

– Я могу вам чем-то помочь, Кларк?

– А… хм… – промямлил адвокат.

– Мы закончили, – решительно поднимаясь со стула, сказал Пьетро.

Кларк Свенсон понял намек. Он тепло улыбнулся Эммилин и быстро направился к двери.

Как только они остались одни, Эммилин резко спросила мужа:

– Что все это значит?

Пьетро вздохнул и потянулся за чашкой с кофе. Эммилин вдруг увидела, что и Пьетро выглядит не лучшим образом: под глазами круги, усталое, бледное лицо. Ее сердце против воли заныло от сочувствия.

– Мошенники пытались опротестовать завещание твоего отца. Какие-то дальние родственники, которых он давным-давно исключил из завещания, – пояснил Пьетро. – Но вопрос решен.

Эммилин удивленно на него уставилась:

– Это ты все сделал?

– Да. Кто-то же должен был во всем разобраться.

– Зачем тебе это?

– Потому что я твой муж, – мягко сказал он. – И тебе нужна помощь.

Он взглянул на Эммилин и сделал шаг навстречу. Но она затрясла головой.

– Потому что отец ожидал этого от тебя, – тихо сказала она.

Она снова принялась за свое. Эммилин не могла отделаться от чувства, что была предметом торга между отцом и Пьетро. Эта мысль была невыносима.

– Нам нужно поговорить, – ласково сказал Пьетро.

– Я знаю. Но я не… Я не могу. Я нет готова.

– О’кей, я понимаю.

– Господи, перестань ты быть таким всё понимающим и добрым. Я не хотела, чтобы ты оставался здесь. Прошлого не вернешь.

Скрипнув зубами, Пьетро уставился на Эммилин.

– Я ненавидел лгать тебе.

– Чушь собачья.

– Ты не такой, чтобы делать что-то ненавистное.

– Твой отец заставил меня поклясться, что я ничего тебе не скажу.

– Но неужели ты считал, что я смогу простить такое? Неужели ты думал, что мы сможем быть вместе после этого?

– Не знаю, – честно признался он. – Но думаю, мы сумеем все преодолеть.

– Каким образом?

– Я – это я, а ты – это ты. Вместе мы составляем уникальный союз. – Пьетро пристально посмотрел на Эммилин. – Меня очень беспокоило твое неведение. Я постоянно думал о том, каким ударом будет для тебя смерть отца. Я знал, что ты разозлишься на меня и тебе будет больно, и очень из-за этого переживал. Но я ни разу не подумал, что нашим отношениям придет конец.

Он продолжал смотреть на нее в упор, умоляя взглядом понять и принять его объяснение.

– Ты можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что дальше каждый из нас пойдет своим путем?

– Наша совместная жизнь была обманом. Ты просто обещал отцу присмотреть за мной.

– Сначала так оно и было, – признался Пьетро. – Но вскоре я понял, что ты не так наивна и беспомощна, как думал Кол, и умеешь за себя постоять.

Он взял ее за руку и с облегчением вздохнул, когда Эммилин ее не отняла.

– Я здесь не для того, чтобы покровительствовать тебе, – сказал он, поглаживая ее запястье. – Ты нужна мне, а я нужен тебе сейчас. Это и есть брак. Я хочу жить с тобой больше всего на свете. Не потому, что так хотел твой отец, а из-за тебя и из-за того, что мы значим друг для друга.

Но Эммилин все еще не могла его простить.

– Я не могу. Прошло слишком мало времени, – сопротивлялась она. – Мне даже легче было бы простить тебе измену, чем подобное вероломство.

– Когда я женился на тебе, то не предполагал, что брак будет настоящим, – честно признался Пьетро. – Но потом я полюбил тебя, Эммилин, и Кол не имеет к этому отношения.

Его слова были бальзамом для ее израненного сердца, но она ему не верила.

– Ты лгал мне, скрывая болезнь отца. Любовь и ложь несовместимы, – упорствовала она.

– Все не так просто. Я дал обещание твоему отцу, еще не зная тебя. И должен был его сдержать. Я таков. И таким ты меня полюбила.

– С чего ты взял, что я тебя люблю? Я любила Рим. Любила заниматься с тобой сексом. Но тебя? Нет. Ты мне даже не нравишься.

Она повернулась на каблуках и быстро вышла из гостиной, подавляя рвущееся наружу рыдание.

В эту ночь ее мучили кошмары. У изголовья стояла ее мать, вся в черном и с измученным лицом, она говорила дочери: «Видишь, ты все это заслужила, Эммилин. Ты осталась одна. Совсем одна. Так тебе и надо».

Его разбудили рыдания. Эммилин плакала во сне почти каждую ночь с момента возвращения в Аннерсти. Но в этот раз это была настоящая истерика. Рыдания были очень громкие, а затем она начала кричать: