Волнующее приключение - Барбара Картленд Страница 29

Он такой красивый, такой привлекательный! Разве он не мог найти себе какую-то другую женщину, помимо столь неопытной и глупенькой Заза?

Подобные сомнения все больше терзали ее, хотя она пыталась уверить себя, что их внезапная любовь настолько прекрасна и совершенна, что ее предать невозможно. Ведь такое случается только раз в жизни!

«Я люблю его, — мысленно повторяла она, — и знаю, что он любит меня».

Несколько раз она спускалась в холл, каждый раз вспоминая о поцелуях, которыми одаривал ее Пьер, и о чувствах, вызванных в ее душе этими поцелуями.

«Я даже представить себе не могла, что встречу подобного замечательного человека в Париже в первый же день, как только прибуду сюда. Могла ли я надеяться на такое чудо?»— спрашивала она себя.

И отвечала… «Только такой великолепный город, как Париж, залитый солнечным светом, мог подарить мне любовь».

Но Пьера и след простыл. Ей ничего не оставалось делать, как проводить скучные часы у постели профессора и слушать его горестные восклицания по поводу перемен в характере его друзей.

Позже, снова очутившись в задымленном подвале кафе «Де Шамс», Заза подумала, что если б кто из жителей Мелхаузена увидел ее в этой чудовищной компании анархистов, то не поверил бы собственным глазам.

В этот вечер кафе было заполнено до отказа, но рядом с профессором оставалось свободное место, ожидающее, как громогласно сообщили его друзья, особо важного гостя.

Профессор пришел в необычайное волнение, когда ему сообщили, что Эмиль Пужье выразил желание присутствовать на этом собрании, прослышав, что знаменитый музыкант и в прошлом известнейший символист появился в Париже.

Для профессора это было очень лестно.

— Неужели он помнит меня? — беспрестанно восклицал старик. — Значит, я кое-что значу еще в этом мире?

Заза радовалась за старого музыканта, хотя едва могла скрыть легкую улыбку, потому что в эти минуты он был похож на малое дитя. В своем долгом уединении в Мелхаузене он так стосковался по комплиментам и восторгам публики.

Месье Дюмон с жаром объяснил девушке, кто такой, этот великий Эмиль Пужье.

— Он редактор «Папаши Пейно». Когда-то во времена Великой французской революции была газета «Папаша Дюшен»— знаменитое издание, громящее аристократов и зарвавшуюся буржуазию. Вот теперь «Папаша Пейно» возрождает эти славные традиции. Это самая свободолюбивая газета во Франции. И очень популярная.

— Мне хотелось бы почитать эту газету, — с плохо скрытой иронией сказала Заза.

— Мне попадали в руки отдельные номера, — признался профессор, — и могу сказать, что по таланту И темпераменту она отличается от прочих газет подобного направления.

— И чем уж так «Папаша Пейно» отличается от других изданий? — поинтересовалась Заза.

— Когда я достану вам экземпляр газеты, моя принцесса и вы его прочтете, то перед вами предстанет настоящий французский язык, на котором выражаются только самые низы парижского общества.

— И в этом вся разница?

— Нет-нет. Пужье обладает уникальным талантом довести свои мысли до сердец простого народа. Его стиль, разумеется, грубоват и не в моем вкусе, но в доходчивости ему не откажешь. Он одновременно весел и мрачен, истеричен и остроумен, шутлив и тут же глубоко серьезен.

Заза рассмеялась.

— То, как вы это все описываете, уважаемый профессор, напоминает мне скорее сумасшедший дом.

— Так оно и есть, — согласился профессор. — Подобную газету может издавать только безумец или гений. Поэтому она так привлекательна для публики. В ней сотрудничают самые замечательные и острые карикатуристы Франции. У «Папаши Пейно» очень большой тираж.

— И каков же он? — поинтересовалась Заза.

— Говорят, что в неделю продается пятнадцать тысяч экземпляров.

— Так много!

— Подумайте, насколько влиятельна эта газета, — сказал серьезно профессор. — Я не разделяю взглядов Пужье, но преклоняюсь перед его энергией и удачливостью.

— Что ж, мне будет интересно встретиться с ним, — произнесла Заза с улыбкой.

— Я не имел чести быть знакомым с ним, — признался профессор, — но кое-что о нем знаю. Он бывший банковский служащий, которого уволили с работы за то, что он организовал забастовку.

Рассказ профессора о господине Пужье не вызвал у Заза особого энтузиазма. Чем мог быть уж так интересен бывший банковский клерк? Может быть, профессор намеренно что-то скрывает от нее? Какие-то самые важные факты из биографии Пужье.

Однако ей было ясно, что сегодня вечером ей предстоит встреча с самым заядлым анархистом. Девушке очень хотелось поделиться сведениями о Пужье с Пьером, но он отсутствовал до того самого момента, когда явился вместе со слугой, чтобы отнести профессора вниз в кафе.

Едва их взгляды встретились, как она ощутила такую радость, что любая мысль об анархистах напрочь испарилась из ее головы. Ей хотелось тут же, забыв обо всем, броситься в его объятия.

Но Заза сдержала себя и, оставшись на месте, лишь произнесла едва слышно:

— Добрый день, месье.

— Здравствуйте, мадемуазель, — ответил Пьер с таким чувством, что и в этих простых словах чувствовалась вся его любовь к ней.

За исключением почетного гостя все остальное общество было уже в сборе. Но едва профессор спросил, когда ожидается прибытие Эмиля Пужье, тот не замедлил появиться собственной персоной.

Заза подумалось, что если он и был банковским клерком, то и выглядит соответственно — как заурядный служащий. Но апломба и самоуверенности в нем было больше, чем у всех сидящих, вместе взятых. От него действительно исходили какие-то токи — таинственная властная энергия, которая заставляла всех прислушиваться к его словам.

Едва заняв место рядом с профессором, он тут же начал распространяться о колоссальном успехе своей газеты и о том, как он внушает своим читателям идею об окончательном уничтожении всех буржуа, о способах борьбы с существующим строем.

— Я говорю им — грабьте награбленное и разрушайте построенное не праведным путем! Подделывайте государственные банкноты, взрывайте особняки богачей, дезертируйте из армии и переходите на сторону рабочего класса! — Все это он выкликал не умолкая, и никто не мог остановить поток его словоизвержения.

Профессор был настолько поражен подобными речами, что явно приуныл и чувствовал себя лишним. Заза даже стало жалко старика.

Эмиль Пужье, возбужденный собственными словами, продолжал:

— Да, они ненавидят меня! Да, они боятся меня! — выкрикивал он. — Но они читают меня. И не пропускают ни одного номера моей газеты. Тираж «Папаши Пейно» растет с каждой неделей. Вчера меня знал только Париж — сегодня вся Франция! Завтра обо мне узнает весь мир!

Все сидящие за столом внимали ему в почтительном молчании, а профессор, казалось, вообще проглотил язык. И так бы продолжалось до бесконечности, если б не спокойное вмешательство Пьера Бувье.