Три короны - Виктория Холт Страница 29

– Ну вот, дорогая моя, – произнес он тем ласковым голосом, который обычно приберегал для самых привлекательных женщин. – Ты еще совсем ребенок, а тебя увезли за тридевять земель от родного дома. Что и говорить, тяжелое испытание. Я тебя понимаю, потому что, когда я был маленький, меня тоже заставили покинуть родину… хотя мой отъезд был вызван совсем другими обстоятельствами. Но все равно, я знаю, что такое тоска по родному дому… ее нужно пережить, чтобы понимать, какая это мука. Да… А теперь давай-ка присядем, и ты расскажешь мне о земле, откуда ты приехала. Я хорошо знаю твою маму и помню, как она убивалась, когда погиб твой отец. Мне известно, каких трудов ей стоило растить тебя и твоего брата. Кстати, как ты относишься к ней? Немного строга, да? Луковый суп и все такое? Наслышан, наслышан о ее правилах. Но не беспокойся, сестренка, мы не станем заставлять тебя есть этот противный луковый суп.

Мария-Беатрис снова улыбнулась, и Яков изумленно уставился на них. Каким образом Карлу удалось так быстро добиться ее расположения? В чем заключалась таинственная сила его обаяния?

Яков не мог ответить на эти вопросы. Он знал только то, что со времени встречи с Карлом Мария-Беатрис отчасти примирилась со своим браком и чувствовала себя не такой несчастной, как прежде.

Когда свадебный кортеж прибыл в Уайтхолл, король представил Марию-Беатрис своей супруге.

Екатерина встретила ее приветливо. Впрочем, юная итальянка и не ожидала иного приема, поскольку ее мать говорила, что английская королева почитает католическую церковь, а потому захочет подружиться с единоверкой.

– Не сомневаюсь, у нас с тобой будет много общего, – сказала Екатерина.

В голосе королевы прозвучала плохо скрытая грусть. Екатерина пыталась себе представить, как эта юная и, судя по всему, одухотворенная девочка отнесется к изменам своего мужа. Сама Екатерина вдоволь хлебнула горя и унижений – насмотрелась на шалости английского короля. Поэтому теперь ей хотелось думать, что Мария-Беатрис не станет слишком переживать из-за порядков, установленных при дворе.

– Мы непременно будем проводить время вместе, – добавила Екатерина. – Что касается меня, то я постараюсь помочь тебе… по крайней мере, советом.

Мария-Беатрис поблагодарила ее и перевела взгляд на двух девочек, как раз отделившихся от королевской свиты.

Это были ее падчерицы, принцесса Мария и принцесса Анна. Обе немного уступали ей в возрасте. Высокая и стройная Мария выглядела лет на одиннадцать. Держалась она с достоинством, но Мария-Беатрис почувствовала ее напряженность – и сразу поймала себя на мысли, что хотела бы подружиться с ней. Юная итальянка тоже ощущала какую-то неловкость, и это сближало их.

– Папа говорит, что ты будешь нам как сестра – во всяком случае вначале, – сказала Мария. – Но, по-моему, ты – наша новая мама, а не сестра.

– Я бы согласилась быть кем угодно, лишь бы чаще видеться с вами, – ответила Мария-Беатрис.

Анна застенчиво улыбнулась. Было видно, что Мария-Беатрис пришлась ей по душе.

Карл дружески похлопал Якова по плечу.

– Полагаю, ты уже пользуешься преимуществами своего нового положения? – с улыбкой спросил он.

Яков нахмурился.

– Чудесное создание, – пробормотал он. – Вот только уж очень юное.

– Брат мой, правильно ли я тебя понял? Гм… Не часто мужчины жалуются на молодость своих жен и любовниц!

– Она еще совсем ребенок. И, судя по всему, ее воспитывали так, словно хотели сделать из нее весталку – свою девственность она возводит в какой-то культ.

– Ну, надеюсь, в твоем доме она скоро забудет о таких глупостях.

Яков промолчал, и король добавил:

– Твои недруги открыто говорят, что ты должен покинуть двор – поскольку вступил в брак с католичкой. Как ты отнесешься к предложению провести какое-то время в Ричмонде или где-нибудь еще?

– Мое место при дворе.

– Я тоже так думаю, – кивнул Карл. – Впрочем, верно и другое. Сдается мне, если бы ты с такой же ловкостью обхаживал законную супругу, с какой навлекаешь неприятности на свою голову, твоя новая жена уже давно бы уразумела, что быть весталкой ничуть не заманчивей, чем стать герцогиней Йоркской.

– Я не покину двор.

– Как я уже сказал, у меня нет никакого желания нарушать твои планы, брат мой. Но дело в том, что тобой недоволен народ Англии. Ты открыто склоняешься к папской религии, а люди этой страны не питают особого почтения к римской церкви.

– Что я должен делать?

Карл пожал плечами. В душе он и сам придерживался католической веры – даже заключил с Луи Четырнадцатым сделку, имевшую целью возвращение Англии в лоно католицизма, – однако относился к вопросам религии осторожно, не разглашая своих тайных пристрастий. Почему же Яков не мог поступать подобным образом?

– Соблюдай меры предосторожности, брат мой. Оставайся при дворе и оказывай знаки почтения своей новой супруге. Пусть каждый мужчина поймет, что ты знаешь, как он завидует тебе, обладателю такого сокровища. Исполняй свой супружеский долг. Люди должны прийти к мысли о том, что твоя юная жена не только католичка, но и женщина, способная стать матерью. Действуй, Яков, действуй. И, пожалуй, еще один совет. Избавься от ее матери.

– Мария-Беатрис совсем затоскует без нее. Карл проницательно улыбнулся.

– Видишь ли, Яков, если юная принцесса приезжает в чужую страну, а до этого… ну, скажем, проявляет некоторое упрямство… я полагаю, в таком случае она изменится не раньше, чем ее перестанут окружать родственники – люди, под чьим влиянием она выросла. Эта пожилая леди уже одним своим присутствием напоминает несчастной девочке обо всем, что она оставила в своем захудалом монастыре. В общем, избавься от ее матери, и через несколько дней она начнет привыкать к нашему образу жизни. Ей попросту некуда будет деться – Уайтхолл это не храм Весты, для монашек здесь нет подходящих условий.

Яков задумался. Карл, в первую же встречу очаровавший Марию-Беатрис, умевший выпутываться из самых затруднительных положений, успешно скрывавший свои католические пристрастия и заключивший с французским королем договор, который мог стоить ему трона, если не жизни, – уж он-то знает, как следует поступать в данном случае.

Исполнилось ровно шесть недель со дня прибытия Марии-Беатрис в Англию. Прошли рождественские праздники – своей экстравагантной красотой они поразили юную итальянку. Кроме того, она удивилась одному неожиданному открытию. Оказывается, ее обаятельный деверь вовсе не проводил ночи с королевой, как ему полагалось по законам брака. Попутно выяснилось, что к супружеской верности в этой непостижимой стране относятся скорей с сочувствием, чем с уважением. Причем, странное обстоятельство: общества супруга королева добивалась с таким же рвением, с каким Мария-Беатрис пыталась избавиться от него. При дворе царили веселье и всеобщий разгул; нравы здесь были самые разнузданные. И все же она не могла не признать некоторой известной привлекательности за законодателем этой беспутной жизни – королем Карлом. В какой-то степени он даже заставил ее примириться с обычаями английского двора.