Лестница к звездам - Наталья Калинина Страница 29

Как-то утром, когда мы вдвоем пили кофе, Тамара вдруг замерла, не донеся до рта чашку, и сказала трагическим шепотом:

— Теперь я точно знаю: он влюблен.

Я от неожиданности поперхнулась.

— Да-да, потому и не хочет меня. И в глаза избегает смотреть, заметила? Говорит с тобой, а сам куда-то вбок смотрит или в пол. Я уже устала бороться. Пускай себе… — Тамара махнула рукой, вскочила, не допив кофе, и стала одеваться. — Все равно он вернется ко мне, — сказала она уже в автобусе. — Потому что жалость победит в нем все остальные чувства.

Она грустно усмехнулась и отвернулась к окну.

Теперь я старалась задерживаться в редакции как можно дольше и часто подменяла дежурных — только бы домой не идти. Мое рвение вызывало кое у кого удивление, тем более что после того злополучного материала я оказалась у главного в любимчиках.

Березовский наверняка считал меня прожженной карьеристкой — он же не видел оригинала моей статьи. Я никого не разуверяла. Я вообще избегала всяких скандалов, склок, которые, как предупредил Антон, могут навсегда закрыть мне дорогу в журналистику. Видимо, я на самом деле расчетливая карьеристка.

Последнее время я жалела, что не осталась в Москве, — писала бы короткие заметки в разные газетенки, переводила бы детективы. Быть вершителем людских судеб мне не хочется, я теперь это твердо знала.

С Антоном мы виделись главным образом на людях. Он относился ко мне с уважением, больше не читал нравоучений и даже похвалил как-то за довольно безликую заметку. Мне казалось, он наблюдает за мной с интересом, пытаясь угадать, что я еще отмочу. Иногда в его взгляде было страдание, и мне становилось стыдно за свою холодность. Я уже вот-вот была готова поддаться и уступить его чувству, но в самый последний момент мне всегда что-то мешало, и все оставалось по-прежнему.

Когда в доме поселилась Поля, Антон стал бывать у нас реже. Она тоже его недолюбливала и чаще всего уходила в свою комнату, как только Антон появлялся на пороге.

— Ну как, Серега еще не перебесился? — как-то спросил у меня Антон, стараясь придать голосу шутливую окраску. — Ты не очень обращай на них внимание — еще та семейка. У каждого комплекс, да не один. Когда станет совсем невмоготу, что-нибудь придумаем.

Однажды я возвращалась домой после десяти — Саша Березовский пригласил на просмотр последней картины Фрэнсиса Копполы. Я попросила его не провожать меня до дома, но, когда сошла с автобуса и очутилась совершенно одна на пустынной, залитой холодным светом луны улице, пожалела об этом. Под сапогами зловеще поскрипывал снег, ветер швырял в лицо колючую поземку.

Сейчас появится из-за угла насильник в черной маске и…

Я с трудом удержалась, чтоб не вскрикнуть, когда из переулка вышел какой-то мужчина. Теперь я неслась вдоль глухих заборов, проклиная себя за легкомыслие.

Мужчина тоже ускорил шаги. Он был на расстоянии каких-нибудь пятнадцати метров сзади меня и упорно держался в тени заборов. «Ждет, когда я сверну на пустырь… — пронеслось в голове. — Войду во двор через заднюю калитку».

Я обернулась. Мужчина остановился, прикуривая сигарету. Потом вновь заскрипел снег.

Я влетела в столовую со стороны веранды, которая, к счастью, оказалась незапертой. На меня уставились три пары изумленных глаз.

— Там… За мной кто-то гнался! — выпалила я, с трудом переводя дух.

Тамара вскочила и, сложив руки домиком, выглянула в окно.

— Хулиганья нынче развелось… — Зинаида Никитична смотрела на меня с тревогой и сочувствием. — И как это Антоша тебя одну отпускает? Здесь не Москва — здесь по ночам нельзя ходить одной.

— Ей теперь недолго ходить одной, — неожиданно подала голос Поля.

Тамара оторвалась от окна и вернулась на свое место.

— Никого там нет. Наверное, на пустырь свернул. Однако ж Серый загулял.

Я пила крепкий горячий чай и потихоньку расслаблялась. Мне стало стыдно своих недавних страхов. Шел себе человек своей дорогой, а я черт знает что напридумывала. Психопатка.

Скрипнула калитка. Тамара вздрогнула и напряглась.

— Это он, — сказала Поля и вперилась в меня немигающим взглядом.

Тамара вскочила и замерла у двери по стойке «смирно».

Сергей с порога обвел взглядом всех сидящих за столом, потом улыбнулся Тамаре и похлопал ее по плечу.

— Это ты Ларку испугал? — спросила она, беря из его рук шапку и шарф. — Прибежала белее привидения.

— Разве я мог бы ее напугать? Лара, скажи, неужели я страшный? — Сергей сел за стол, задумчиво придвинул к себе чашку с чаем. — На улице удивительно хорошо: лунно, морозно, снег поскрипывает… Благословенная среброснежная ночь.

— А незнакомку ты случайно не встретил? В дубленке и без вуали? — ехидно поинтересовалась Тамара.

— Вот она. — Поля ткнула пальцем чуть повыше моей головы. Там на стене висела репродукция «Неизвестной» Крамского.

Тамара рассмеялась.

— Скажите, какая эрудиция!

Поля обиженно поджала губы и спрятала руки под стол.

— Тамарочка, а у нас не осталось лимонной настойки? — спросил Сергей. — Хочу выпить за прекрасную даму, которая бесстрашно расхаживает по ночам одна. И без вуали, как ты правильно заметила.

Тамара достала из буфета графин и три рюмки и быстро разлила настойку. Затем залпом проглотила свою рюмку. В ее глазах появился отчаянный блеск.

— Тамарочка, тебе совсем пить нельзя, — робко подала голос Зинаида Никитична. — А ты, как извозчик, — до дна.

— Я и есть извозчик — от меня потом разит за версту, и язык мой, как поганая метла. Не всем же быть прекрасными незнакомками в канадских дубленках, которых преследуют на лунных улицах красавцы поэты.

Она стрельнула глазами в сторону Сергея и тут же испуганно их опустила.

В лицо мне бросилась кровь. У Сергея резко обозначились скулы. Он вышел из-за стола и встал за моей спиной, скрестив на груди руки.

«Сейчас он удивительно похож на Блока», — подумала я, не в силах оторвать взгляда от его отражения в тусклом зеркале на стене напротив.