Янтарная сказка - Триш Мори Страница 29

Полет в Стамбул был ничем не примечателен. Турбулентность, в которую они попали, – ничто по сравнению с хаосом мыслей, обуревавших Кадара.

Дни, проведенные с Эмбер в Бургуке, были одними из лучших в его жизни.

Кадар взглянул на Эмбер, сидевшую в кресле рядом. Ее глаза были закрыты, но он чувствовал ее напряжение, как нависшие над землей тяжелые облака, обещающие бурю.

Что тревожит ее?

Что таится за улыбкой, освещающей мир?

Эмбер улыбалась, ловя на себе его взгляд, но все остальное время она заметно нервничала. Все началось с той ночи, когда она расплакалась.

Может, Эмбер настолько тронула история ее предшественницы?

И почему она ждала так долго, а не рассказала ему об этом сразу? Да, они не были близки сначала, но за дни, проведенные вместе, между ними образовались если не дружеские, то приятельские узы.

И почему она, по ее словам, сильнее ощущала присутствие своей прапрапрабабушки в Бургуке, а не в Стамбуле, куда, вероятнее всего, та приехала?

Что-то было не так. Это не давало покоя Эмбер и тревожило Кадара.

Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, когда зажегся сигнал «пристегнуть ремни», поскольку самолет угодил в очередную зону турбулентности. То же самое сделала Эмбер.

Похоже, ему будет ее недоставать, когда она уедет.

Хорошо, что она уезжает!

Эмбер закрыла глаза. Потряхивание самолета отвечало ее суматошным мыслям. Она приехала сюда, чтобы хоть глазком увидеть то, что видела прапрапрабабушка, но даже представить не могла, что действительно найдет ее следы.

Эмбер Брейтуэйт… Она жила в Лунном павильоне и носила браслеты, изготовленные специально для нее. Как, должно быть, ей было непросто вернуться к скучной сельской жизни в Хертфордшире после такого приключения. Как, должно быть, тяжело было ее семье представить жизнь Эмбер в чужой стране.

Она вспомнила о пропавших страницах дневника. Почему их вырвали? Чтобы новости о скандальных приключениях мисс Брейтуэйт не просочились в общество и не шокировали его?

Следуй зову сердца…

Слова продолжали крутиться в ее мозгу. Она никогда не получит ответы на все свои вопросы, никогда не узнает, сколько времени та Эмбер прожила в Лунном павильоне. Но никогда не будет жалеть, что поехала в Турцию. Не важно, что будет потом. Она нашла свою бесстрашную прародительницу. Узнала, где пропадала та пять лет. И где проводила ночи с мужчиной, которого любила и который никогда не мог принадлежать ей.

Прежде Эмбер не чувствовала такую близость со своей тезкой. Словно они были сестрами и их не разделяло больше полутора века.

Она тоже последовала зову сердца… и потеряла его в Лунном павильоне.

Эмбер закрыла глаза, когда самолет в очередной раз затрясло.

– Все в порядке, – сказал Кадар, накрывая ее руку своей.

Как бы хотелось, чтобы так оно и было!

Эмбер уезжает. Прямо сейчас она собирает свои вещи и готовится ехать в аэропорт. Кадар стоял возле окон, по которым стекали струи дождя, и смотрел на Мраморное море, ставшее серым под нависшими свинцовыми облаками. Корабли казались размытыми пятнами.

На сердце у него было неспокойно.

Он привык, что Эмбер рядом.

Более того, ему это стало нравиться.

Однажды возникнув, эта мысль продолжала биться в мозгу.

Ему будет ее недоставать.

Ее глаз. Улыбки. Того, как она забывалась в его объятиях, когда они вместе качались на волнах экстаза. И, несмотря на его первоначальное недоверие и сомнения относительно ее порядочности, в характере Эмбер было то, что Кадару нравилось. Она покорила сердца жителей Бургука… Она чистила апельсины, окруженная детьми…

Кадар задумался. За исключением повышенного интереса к драгоценностям она не совершила ничего предосудительного. Впрочем, разве это преступление – восхищаться прекрасными ювелирными изделиями? Может, Эмбер в самом деле не знала, что совершает преступление, когда пыталась купить монеты у того старика?

Что, если с самого начала ошибся именно он? Если Эмбер воровка, разве смогла бы она устоять перед соблазном завладеть чем-нибудь? В Лунном павильоне добра хватает.

Кадар размышлял, пытаясь понять характер женщины, которая нежданно и независимо от его воли вошла в его жизнь и завладела всеми его мыслями.

Он взъерошил волосы и отвернулся от окна, не понимая Эмбер и не до конца понимая самого себя. Если она невиновна, тогда он относился к ней кошмарно; достаточно вспомнить, что он очернил ее перед Мехметом. Как возмущена она была, узнав, что он назвал ее воровкой!

Почему он встал в позу судьи? Да, он пытался доказать Мехмету, что Эмбер ничего для него не значит, но разве это оправдывает его?

И разве это правда? Что, если она уже начала что-то для него значить? Разве скучают по людям, которые ничего не значат?

Несколько чудесных дней с ней, а затем – целая жизнь без нее.

Все равно что жизнь без солнца. Невозможно!

Но разве он не хотел, чтобы Эмбер исчезла из его жизни? Впрочем, это трудно назвать жизнью. Пустые дни, встречи с женщинами, их отвращение при виде его шрамов и нескрываемое облегчение при прощании. Жизнь, полная череды мимолетных, ничего не значащих встреч.

А Эмбер целовала его спину, плечо, где здоровая кожа перемежалась шрамами. Проводила пальцами по рубцам. Не из жалости или нездорового любопытства, а потому что принимала его таким, какой он есть.

Неожиданно захотелось, чтобы Эмбер была с ним всегда.

Он готов провести с ней всю жизнь.

Грудь у него сдавило, в животе начал бушевать самый настоящий шторм, на лбу проступил холодный пот. Его осенило, однако Кадар поспешил отмахнуться от этой мысли.

Потому что не собирался влюбиться.

Он не мог влюбиться!

Но стоило появиться Эмбер, правила, которым он следовал всю жизнь, оказались забыты.

Он полюбил.

Кадар возвел глаза к потолку. Если так, он должен остановить Эмбер!

Но что, если она откажется? И ее можно понять: переехать в другую страну, язык которой она не знает, бросить дом, друзей… Уверен ли он, что Эмбер, если не любит, то хотя бы испытывает к нему теплые чувства? К тому же она, возможно, еще не оправилась от предательства бывшего парня. И не ищет любви.

Кадар вернулся к нескольким последним дням, когда что-то не давало ей покоя. Эмбер ничего не объяснила ему, но ее глаза потускнели, а улыбка стала не такой сияющей.