Холодное сердце - Элизабет Бикон Страница 29

Разве вы не знаете, что полмира уже считает меня бессердечным чудовищем, чья холодность довела его маленькую беззащитную жену до того, что она погубила себя, путаясь с каждым франтом и распутником в городе? – продолжил Люк, как будто хотел наконец открыться кому-нибудь. Вот только почему это должна была быть Хлоя, по-прежнему связанная по рукам и ногам тем решением, которое приняла холодной и звездной январской ночью много лет назад?

Это было до того, как я заставил ее уехать с полудюжиной любовников на континент в попытке укрыться от моего ужасающего равнодушия к ним и к ее отъезду, – закончил он, как будто эта насмешка над самим собой могла защитить тогдашнего молодого Люка Уинтерли от унижения, которому подвергла его жена. – Что бы сказали в обществе о негодяе, который совратил экономку своей тетушки, старавшуюся в одиночку растить ребенка?

– Я очень сомневаюсь, что вас хотя бы минуту заботило мнение этих глупцов, – отозвалась Хлоя. А что еще она могла сказать о тех, кто не видел, что его жена, должно быть, совсем лишилась рассудка, отказавшись от такого мужа, как Люк Уинтерли?

– Я стараюсь не обращать на них внимания, но мне нельзя забывать о дочери.

– Покажите мне их, и я им все объясню.

– Я бы не решился, – сказал Люк, скорее восхищаясь ее неукротимым духом, чем осуждая ее за это проявление своеволия, недопустимое для женщины, как всегда делали ее тетки.

– Конечно, они были бы чрезвычайно оскорблены такой отповедью со стороны миссис Уитен или леди Хлои… – Она запнулась, когда поняла, что неосторожный язык чуть не выдал ее.

– Вот очередное подтверждение тому, что сегодня день невероятных откровений, – тихо произнес Люк, как будто и не думал требовать или подталкивать ее к откровенности, а наткнулся на это признание по чистой случайности.

– Если мне не изменяет память, вы сами назвали меня леди в самом начале этого неподобающего разговора, – напомнила ему Хлоя.

– Да, помню. Должно быть, я в самом деле обладаю интуицией джентльмена, и нам стоит ее ценить.

– А может, и не стоит, – возразила она, задумчиво снимая с себя его теплый сюртук и протягивая Люку с надменным взглядом, который должен был поставить ее собеседника на место. Если он хотел, чтобы на свет снова явилась леди Хлоя, то кто она такая, чтобы лишать его удовольствия от этого сомнительного знакомства?

Люк улыбнулся, как нашкодивший мальчишка-школьник, и, набросив на себя сюртук, с демонстративным удовольствием вдохнул оставшийся на нем аромат, как прежде тайком сделала Хлоя.

– Неужели вам никогда не хотелось пуститься со мной во все тяжкие, леди Хлоя? – предположил он, как будто все эти десять лет для нее существовала такая возможность.

– Миссис Уитен не имела на это права из-за своего ребенка и из-за той доброты, которой ее окружила ваша тетушка и в которой она так нуждалась, чтобы выжить.

– Но ей хотелось?

Слова лжи уже сложились в сознании Хлои, но по какой-то причине она не смогла их произнести. Вместо этого она посмотрела Люку в глаза. В них сверкали гордость и тоска десяти лет разлуки.

– Но она все равно сказала бы НЕТ, – ответила Хлоя с максимальной холодностью, на которую была способна.

– А я говорю: не сейчас, но уже скоро, – сказал Люк, как будто он так хотел, и так должно было случиться.

– Только в ваших мечтах, милорд, – возразила Хлоя, но как же ей хотелось, чтобы он об этом мечтал.

– Не зарекайтесь, леди Хлоя. Вы не даете мне покоя и делаете это слишком долго, – предупредил Люк, посмотрев на нее так, что мог бы растопить своим взглядом ледник, если бы они по неосторожности там оказались.

– Я теперь не леди Хлоя, а потому желаю вам приятно провести вечер, лорд Фарензе. Вас ждет обед, и, к своему великому сожалению, я не смогу сегодня разделить с вами удовольствие от охоты на экономок, – сказала она, прежде чем выплыть из комнаты с таким видом, как будто ни ее достоинство, ни ее тайны ничуть не пострадали.

Позже Хлоя с удивлением обнаружила, что прошло всего полчаса с тех пор, как она застала его сидящим в темноте, и, похоже, никто не заметил, что они пробыли наедине так долго.

Люк посмотрел туда, где только что стояла леди Хлоя-неизвестно-кто, и с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть, умоляя ее остаться. После признаний, которые он, словно цирюльник клещами, вырвал из нее, он чувствовал, что обошелся с ней жестоко, но главного это не меняло. Люк всегда подозревал, что Хлоя благородного происхождения, но никак не мог понять, как знатному человеку удалось избавиться от двух дочерей без громкого скандала.

Без сомнения, Люку теперь еще сильнее хотелось уложить в постель эту благородную девственницу, однако сделать это, не потеряв последнюю каплю чести, он мог, только женившись на ней. Люк задумался, посмел бы он взять себе такую жену, если не любил ее всей душой. Хлоя с сестрой росли, как дикая трава на болотах. Ее почти сразу после школы заставили принять на себя бремя материнства, когда девушка еще не успела осознать, как ее красота и бесстрашие притягивают к ней мужчин, пока не появился он, подвергая опасности и ее, и себя.

Теперь, узнав ее историю, Люк радовался тому, что десять лет назад он, прислушавшись к голосу совести, оставил в покое ту неопытную девушку, которой на самом деле была Хлоя.

Люк рассеянно провел рукой по своим темным волосам и снова принялся ходить туда-сюда, как волк в клетке. Сдвинув брови, он остановился возле книжной полки, где стояла книга пэров. Его так и подмывало взять ее и найти какого-нибудь графа, у которого были дочери-близнецы. Подумав, он решил, что, рассказывая свою печальную историю, Хлоя была слишком взволнована, чтобы лгать ему, да и кому бы пришло в голову, что леди Хлоя станет изображать служанку ради того, чтобы спасти свою маленькую племянницу?

Люка поразило, что две таких красавицы сестры могли исчезнуть из поля зрения местного общества и никто не стал задавать вопросов. Должно быть, их отец обладал огромным влиянием или был таким отпетым негодяем, что к нему не решились обратиться за объяснением. Сжав кулаки, Люк шагал взад-вперед, сгорая от желания наброситься на того, кто должен был заплатить за одиночество и страх, которые пришлось пережить Хлое после того, как она отказалась бросить ребенка умершей сестры.

Не имея возможности выместить свою ярость на вещах, принадлежавших Виржинии, он схватил пустой бокал из-под бренди и швырнул его в огонь. Это не помогло, да Люк и не ждал, что поможет. Если бы он целый день скакал, едва не загнав жеребца, или вступил в долгую схватку с кем-нибудь из профессиональных бойцов в клубе «Джексоне боксинг», это могло бы снять напряжение, но разбитый бокал ничуть не уменьшил его желания вытащить мертвеца из могилы и сплясать на его костях.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, Люк напомнил себе, что пережил ужасный брак и унизительное расставание с женой без того, чтобы крушить мебель или разорять кладбища. Он вспомнил, как Памела делала все возможное, стараясь довести его до срыва. Теперь все было совершенно иначе, и больше всего его мучило, что по какой-то нелепой причине Хлоя винила в произошедшем себя.