Пока живу, люблю - Алина Знаменская Страница 29

— Ты выставил меня посмешищем перед знакомыми! — не унималась Наталья. — Что я должна, по-твоему, говорить им?

— Придумай что-нибудь.

Кит был равнодушен до предела. Даже Викторию раздражало, как он разговаривал с женой.

— Но должно же быть объяснение твоему поведению, в конце концов! Ну выдвинь мне свои претензии. Возможно, я как-то смогу…

— Перестань! — остановил ее Кит. — Не унижайся, тебе это не идет. Я не вернусь, Наташ. Я больше не люблю тебя.

— Не любишь? — воскликнула Наталья даже с каким-то облегчением. — Тоже мне проблема! А кто кого любит-то вокруг? Присмотрись! Сними свои зеленые очки, Никита! Никто никого не любит. Кто любит-то? Может быть, твоя мать любит твоего отца или твой брат влюблен в Марину? Для меня, например, не секрет, что она вышла замуж за Макса исключительно из-за денег и положения. А он всю жизнь изменяет ей. И ничего — живут. Да если жить по твоим правилам, не останется ничего устоявшегося, все браки рухнут!

— Я хочу спать, — прервал ее Никита. — Тебе вызвать такси? Уже поздно…

Вика нашарила рукой мягкого Карининого медведя и положила под голову.

— Я потратила на тебя свою молодость, — продолжала Наталья. — Я нравлюсь твоей матери, отцу, брату. Я терплю твое дурацкое занятие фотографией. Все жду, может, наконец-то из тебя выйдет толк.

— Тот, которого ты ждешь, не выйдет.

— Но почему? Макс привел эту бабу из агентства. Она, кажется, заинтересовалась. Мог бы зарабатывать деньги, и мы жили бы, как все люди.

— Не хочу.

— А чего ты хочешь?! — уже почти кричала Наталья. — Ты сам знаешь, чего хочешь? Я уже представляю твое будущее без меня: ты скатишься по наклонной плоскости в считанные месяцы. Или тебя пришьет какой-нибудь бандит, которого ты по ошибке сфотографируешь, или же ты будешь по помойкам бутылки собирать, как герои твоих «шедевров».

— Тише, дети спят, — напомнил Никита и вышел в коридор. Наталья длинно выругалась и стукнула кулаком по журнальному столику.

Как развивались события дальше, Виктория не узнала, она уснула.

Проснулась же от неясного тревожного ощущения. Ей приснился эротический сон. Она находилась в залитой светом комнате. Была она там не одна — близкое присутствие мужчины предполагалось как само собой разумеющееся. Виктория совершенно не стыдилась своего обнаженного тела. Не видя лица мужчины и не зная, кто он, Вика тем не менее наполнялась предчувствием приятных мгновений. Он лег рядом с ней, и, еще не ощутив на своем теле ласковых прикосновений, она почувствовала его яркий запах, заполнивший собой пространство комнаты. Здесь присутствовали бесшабашная примесь ветра, теплой травы, сладкого персика, хорошо выделанной кожи и сугубо мужской запах тела. Во сне Виктория поняла, что так не бывает. Она догадалась, что спит. Но во сне ведь не снятся запахи? Испугавшись своего открытия, она проснулась и еще несколько секунд боролась с остатками наваждения, пытаясь разлепить глаза. А когда глаза открылись и уставились в темноту, она почти сразу натолкнулась на мерцающие в ночи отражения. Это мерцание в темноте двусмысленно хмыкнуло, и у Виктории волосы по всему телу встали дыбом. Она не верила в домовых, но случаются минуты, когда человек бывает готов поверить самому невероятному. Однако это был не домовой, Его выдал запах. Тот самый запах персика и кожи, который приснился Виктории в ее сне. Соединив свой сон воедино с явью, Вика покраснела до корней волос. Слава Богу, было темно.

— Гости уехали, и я зашел проверить детей. Было довольно шумно… А тут — такой сюрприз! Я, кажется, наступил на тебя.

Виктория уже привыкла к темноте и разглядела, что Кит сидит на полу, сложив ноги по-турецки.

— Я уже собирался прилечь рядом, — добавил он и действительно, не медля, растянулся возле Виктории на полу, причем безошибочно нашел в темноте ее руку.

Ощущение было неожиданным и пронзительным. Она чувствовала свою руку чужой. Рука была теплой со сна и мягкой. У Виктории вообще были ухоженные руки, как и полагается пианистке. Но теперь мягкость ее пальцев оттенялась жесткой угловатостью ладони Никиты. Она уже успела заметить, что ей приятно его касание, хотя со стороны Протестанта оно являлось чистейшей провокацией. Он проверяет ее на предмет интереса к мужскому полу. Хочет убедиться — интересуется ли она мужчинами вообще или же ей нужен конкретно Макс?

Виктория высвободила руку и села.

— Уверяю тебя, Никита, я могу сама позаботиться о себе и найду дорогу в свою спальню. Тебе тоже стоит отправиться баиньки. День был не из легких.

— Не заблудись, Виктория. Если ты вместо своей комнаты случайно попадешь в большую гостиную, то наткнешься на Макса, как я наткнулся на тебя.

Виктория с интересом взглянула в грачиные глаза Мак-сова братца.

— Поражаюсь, какая трогательная забота о брате! Ты просто добровольный недремлющий часовой на страже нравственности своей родни. Могу поклясться тебе, что я не собираюсь соблазнять хозяина. По крайней мере сегодня.

Кит приглушенно засмеялся.

— Я забочусь вовсе не о нравственности брата, а о твоей. Пело в том, что его уже соблазнили сегодня. Там спит корреспондентка, и ежели ты рванешь убирать посуду или еще за какой надобностью, то рискуешь нарваться на весьма пикантное зрелище.

— Премного благодарна! — Виктория поднялась и невозмутимо перешагнула через Никиту. — Одно интересно… Эта корреспондентка, насколько мне показалось, весь вечер не отходила именно от тебя, а не от Макса; Ее твоя персона интересовала, а не его. В чем же дело? Или я так долго спала, что события успели принять новый оборот?

Она открыла дверь детской, а Никита резво перекатился по ковру следом за ней. И тут она вспомнила его циничный вопрос во время танцев и улыбнулась. Как вовремя он всплыл в ее мозгу!

— Или просто тебя теперь не интересуют женщины? Ориентация поменялась?

Вот так. Она отомстила ему, утерла нос.

— Еще как интересуют! — живо отозвался он и с быстротой хамелеона уцепил ее рукой за ногу.

Вика чуть не упала на площадке перед дверью детской. Оттуда путь лежал по ступенькам — грохоту получилось бы достаточно. И если Наталья не разбила греческую вазу, то Виктория, прогромыхав по лестнице, оставила бы от нее лишь жалкую кучку воспоминаний.

— Могу доказать, — добавил Кит, и Вика поняла, что сама спровоцировала Протестанта. Он затащит ее в постель весело и не напрягаясь, дай она к этому хоть малейший повод.

— Один только шаг в мою сторону, и я надену на твою голову греческую вазу! — угрюмо, без тени игривости произнесла Виктория, и Кит отпустил ее ногу, выкатился на лестницу и расхохотался, сверкая в ночи грачиными глазами.

— Хорошо хоть не ночную! — заметил он.

Виктория сбежала вниз но ступенькам и скрылась в ванной. Когда Вика возвращалась, Кит уже мирно посапывал, выставив голые ноги за пределы дивана.