Пока не взошла луна - Надя Хашими Страница 29

«Когда твой путь лежит во тьме, я иду за тобой и освещаю его. Когда ты думаешь, что одна, я рядом. Помни об этом и делай шаг за шагом».

Закрыв глаза, я молилась и надеялась, что он меня не забыл.

Ферейба

17

Долго раздумывать я не могла. Если бы я отложила отъезд еще на день, вряд ли мои нервы выдержали бы. Пустыня, которую предстояло пересечь, нагоняла на меня такой страх, что становилось дурно.

Азиз нехорошо себя чувствовал. Он много спал, а когда просыпался, вел себя беспокойно. До Герата мы добирались тяжело, и все измучились.

После обеда я наклонилась над спящими детьми, легонько целуя их и ласково уговаривая открыть глазки. Приближалась ночь – время наибольшей уязвимости границы. Открывались бреши, в которые ползком устремлялись перепуганные, отчаявшиеся люди. Начавшаяся война сделала многих афганцев львами. Но многие из нас также превратились в мышей.

Шабнам дала нам хлеба в дорогу. Асим повел нас на место встречи. Салим и Самира ступали за ним шаг в шаг, держась за руки. На землю опустились сумерки, в безоблачном небе ярко светил полумесяц. Мы остановились перед витриной автомагазина. Асим, пожимая плечами, сказал, что неизвестно, сколько придется ждать, несколько минут или несколько часов, но наш транспорт обязательно придет.

Через сорок минут, когда Азиз уже начал извиваться в моих руках и тихонько хныкать, из-за угла выехал фургон. Я толкнула детей к стене магазина, закрыв их собой. Фургон остановился всего в нескольких шагах от нас.

– В машину, – прошептал водитель, – быстро.

Поторапливая детей, я напоминала себе: этот план придумал Махмуд и нужно верить, что это самый лучший для нас выход.

В фургоне было уже две семьи, каждая с четырьмя-пятью детьми. Я шепотом поздоровалась и провела детей в уголок.

Обстановка не располагала к разговорам. Слишком большой груз лежал на всех нас. Мертвое молчание нарушалось лишь тяжелым дыханием Азиза да шумом старого двигателя.

Как только мы выехали из Герата, водитель остановил машину, повернулся к нам и сухо сказал:

– Дальше пустыня и граница. Платите сейчас или останетесь здесь.

Он открыл фургон и указал на мужчину, сидевшего напротив меня. Тот выполз наружу и отдал водителю плату за проезд всей семьи. Его жена и дети настороженно наблюдали за ними. Даже когда отец отдалялся всего на несколько шагов, это пугало их.

Затем настала очередь отца второго семейства. Я видела, как мои дети разглядывают чужих отцов.

«Я должна стать им отцом и матерью», – сказала я себе.

Положив Азиза на колени к Салиму, я вышла из машины и протянула водителю конвертик. Он ловко пролистал бумажки, которые я много раз считала и пересчитывала.

– Вы едете с детьми одна.

Я кивнула.

– Плохо дело. Боюсь, что не смогу взять вас.

– В чем проблема? Вот деньги. – Я старалась говорить уверенно.

– Вы же знаете, как обстоят дела. Я и так рискую, перевозя людей через границу. А вы – женщина без сопровождения. Понимаете? Для меня это намного больший риск. И неоправданный. За такую плату я не готов.

Асим предупреждал меня, но все равно, услышав рассуждения водителя, я начала закипать. Если бы нас остановили, дороже всех расплатилась бы за это я, потому что рисковала больше всех. Но я готова была поиграть в его игру.

– Прошу вас. Пожалейте меня и детей. У нас ничего не осталось. Как нам прокормиться?

– Сестра, а как вообще людям сейчас прокормиться? У меня тоже дети. Я что, на шаха похож? Меня кто пожалеет?

До границы оставалось совсем немного, я почти ощущала ее.

– Это – последнее, – сказала я, неохотно снимая золотое колечко с бирюзой, – свадебный подарок покойной свекрови, да хранит Аллах ее душу! Мне остается лишь молиться о том, чтобы прокормить детей.

– Милость Божья безгранична, сестра, – ответил водитель, взглянув на камешек, прежде чем засунуть колечко в карман куртки, – твои дети не будут голодать.

Когда мы покинули городские окрестности, дорога стала намного хуже. Когда фургон на секунду останавливался, у нас всех замирало дыхание. Я держала Салима за руку.

– Мы у границы, – объявил водитель, – охраняемый пропускной путь – в десяти километрах в ту сторону. А есть горная тропа. Я поведу вас по ней. Это нелегко, но до вас многие там проходили. Следите за детьми, и пусть они ведут себя тихо. Смотрите под ноги. Тропа каменистая, много змей и скорпионов. Я пойду впереди с фонариков. Ориентируйтесь по свету.

Салим и Самира прижались ко мне, напуганные этим предупреждением. Я чувствовала на шее под паранджой горячее частое дыхание Азиза, словно даже он разволновался.

Мы осторожно ступали, ориентируясь по желтому огоньку фонарика вдалеке. Услышав шипение, я подталкивала детей вперед, не произнося ни слова. Не было нужды говорить вслух о том, чего они и так боялись. Несколько часов мы, спотыкаясь, пробирались в темноте, падая, разбивая колени. У нас подворачивались ноги. Как и другие женщины, я откинула паранджу назад. Азиза я завернула в длинную пеленку, привязав ее концы к себе, Салима и Самиру держала за руки. Мы изо всех сил старались ступать осторожно.

Рука Самиры выскользнула из моей, и я услышала вскрик.

– Самира! Что случилось? Ты где? – Я изо всех сил вглядывалась во мрак.

– Мадар, она упала, – спокойно объяснил Салим, – я держу ее за руку.

Даже когда у Самиры подвернулась лодыжка, он вовремя отреагировал.

Самира тихонько хныкала в темноте.

– Солнышко, ты можешь встать? – спросила я, понимая, что остальные идут дальше.

– Поднимайте ее на ноги и идите, – прошипел водитель, – нельзя отставать.

Пощупав ее лодыжку, я наткнулась на что-то влажное и теплое и поняла, что она порезалась о камень. Я молилась о том, чтобы рана оказалась не очень серьезной. Достав из сумки с вещами платок, я перевязала Самире ногу.

Свет фонарика уже еле виднелся вдалеке. От страха у меня заколотилось сердце.

Дочка заторопилась, хотя я даже в темноте видела, как она хромает. Салим изо всех сил старался поддерживать ее, но ему приходилось и самому смотреть под ноги.

«Да простит меня Бог, что я заставляю их пройти через это», – думала я.

Примерно через час мать семейства, которое шло впереди, оступилась и упала с двухлетним ребенком на руках. Их вскрики разорвали ночную тишину.

Наш проводник посветил на них фонариком. Лицо женщины было искажено ужасом.

– Что я натворила!

Подбежал муж и помог ей встать. Рука ребенка, явно сломанная, неестественно выгнулась между запястьем и локтем.

Семья совсем потеряла голову от горя. Я хотела им помочь, но не знала как.