После долгой разлуки - Кейт Хьюит Страница 29

— Но ведь я обращался с тобой как с вещью, помнишь? Как с объектом. Ты сама говорила мне об этом. — Он подошел к ней с угрожающим видом, дотронулся до ее щеки, а потом невозмутимо, с издевательским спокойствием, коснулся груди.

Аллегра задрожала, но не двинулась с места. Он взглянул ей в глаза и с отвращением отдернул руку.

Аллегра покраснела, затем побледнела. Она почувствовала, как пальцы ее сжались в кулаки.

— Ты говоришь так, потому что злишься.

— Злюсь? — с удивлением повторил Стефано. — Почему я должен злиться?

— Да, злишься. Я увидела это в первый же вечер, на банкете у Дафни. Злость была в твоих глазах.

Стефано скрестил руки на груди.

— Это звучит очень мелодраматично, — устало протянул он.

— Я почувствовала твой гнев, — продолжала Аллегра, — и после банкета. Ты прикасался ко мне так, словно…

— Словно ты была моей собственностью, — оборвал ее Стефано. — Ты обвинила меня в этом. Значит, это правда? Все, что ты сказала, — правда. — В голосе его звучал укор.

— Стефано, пожалуйста, послушай меня. Сегодня я разговаривала со своей матерью…

— Надеюсь, приятно провела время, — медленно произнес Стефано, и она закрыла глаза, молясь о спокойствии. Ей надо очень много сказать ему, но с ним сейчас невозможно разговаривать.

Он не хотел близко подпускать ее к себе. Не хотел снова испытать боль.

— Мать сказала мне, — снова начала Аллегра, стараясь сдержать дрожь в голосе, — что ты ждал меня в церкви — тогда, семь лет назад.

Он коротко рассмеялся.

— Конечно, ждал, Аллегра. Мы собирались пожениться, помнишь? — Глаза его были жесткими, губы презрительно сжались.

— Поверишь ли мне, — спросила Аллегра, — что я не знала об этом? Что я просила мать передать тебе записку накануне вечером? Я не хотела, чтобы ты был унижен на глазах у всех.

Стефано долго смотрел на нее, не говоря ни слова.

— Я не понимаю, зачем нам сейчас обсуждать этот вопрос, — сказал он наконец. — Это не имеет никакого значения.

— Когда я услышала ваш разговор с отцом, — продолжала Аллегра, — ты словно был другой человек, и этого человека я почти боялась. И потом ты не ответил на мой вопрос, когда я спросила, любишь ли ты меня, и я решила, что не любишь. — Она помедлила, горло у нее пересохло. Ей казалось, что она говорит с каменной стеной. Стефано смотрел на нее, по-прежнему сложив руки на груди, лицо его выражало усталость.

Почему он молчит?

Тогда он тоже молчал, и она сбежала. Она была слишком юна, слишком напугана, слишком глупа, чтобы сказать о своих страхах и сердечных мучениях.

Но теперь скажет все.

— Мне следовало сказать тебе о своих чувствах, — продолжала Аллегра. — Но я была совсем ребенком, Стефано. И любила тебя, как девочка. Ты был прав: когда я увидела, что ты не принц, я сбежала.

Что-то мелькнуло в его лице. Рот дернулся, он отвернулся и подошел к окну.

— Стефано…

— Когда-то, — сказал он охрипшим голосом, — я многое отдал бы за то, чтобы услышать от тебя эти слова. Но не сейчас. Не сейчас.

— Я понимаю, — сказала Аллегра дрожавшим голосом, — что мне нужно попросить у тебя прощения. Понимаю теперь, почему ты злился, и ты был совершенно прав, Стефано. Я представляю, как ты стоял там, ждал меня, и все твои родственники, мать, соседи из деревни… — Голос ее сорвался, слезы хлынули из глаз. — Прости меня, — прошептала она. — Я виновата. Ты простишь меня?

Стефано по-прежнему стоял к ней спиной. Он выпрямился, запустил руку в волосы, затем безвольно уронил ее вниз. Медленно и печально он покачал головой.

— Ты права. Я очень злился. Но, как и ты, подавлял свои эмоции. И свои воспоминания. Я убедил себя в том, что не испытываю к тебе, и никогда не испытывал, никаких чувств. И почти поверил в это.

Аллегра ждала, затаив дыхание.

— Я женился на Габриэлле и думал, что смогу справиться с этим. Но с ней я был несчастен, как я уже говорил тебе. Я понял, что мне не нужны имя и связи жены. Мне не нужна была жена как собственность. Я хотел тебя. Хотел любви.

Аллегра открыла рот, издала какой-то тоненький звук, но не могла вымолвить ни слова. Стефано понял это, поэтому продолжал:

— Но была ли между нами глубокая и настоящая любовь? Ведь она разбилась сразу же, как только наткнулась на первое препятствие.

Аллегра хотела возразить, но не могла. Каждое слово Стефано было правдой, ужасной правдой. Их любовь не выдержала первого испытания и никогда не выдержала бы брака. Ведь она была совсем девочкой, наивной и впечатлительной. А Стефано? У него были свои слабые стороны — те, которые сегодня он признавал.

Если бы только он мог поверить, что сейчас они — совсем другие люди. Более зрелые и сильные.

— Я знаю, ты считала, что я не люблю тебя, — произнес Стефано в ответ на ее молчание. — И что я рассматривал тебя как некий объект. В некоторой степени так оно и было. Сейчас трудно вспомнить. Мне до сих пор удавалось убеждать себя в том, что я не испытывал к тебе никаких чувств, но потом увидел тебя… и меня к тебе потянуло… несмотря на то, что ты опозорила меня.

— Я не…

Стефано пожал плечами и выпрямился.

— Я прощаю тебя, Аллегра, — сказал он. — Тем более что ты так хочешь услышать это. Я простил тебя много лет назад. Ты была юной и напуганной девочкой, находившейся под влиянием своей матери.

В сгущающихся сумерках она увидела его печальную улыбку.

— Зачем тебе было спрашивать, люблю ли я тебя, если ты была уверена в этом?

— Ты любил меня? — прошептала Аллегра, и он рассмеялся отрывистым хриплым смехом.

— Ты спрашиваешь даже сейчас? — Он повернулся, взмахнув руками, и откинул назад голову. — Ведь та моя любовь, да и я сам, каким я тогда был, совсем не удовлетворяли тебя, Аллегра! Ты не раз говорила мне об этом. То, что я тебе давал, было для тебя недостаточно. Ты хотела гораздо большего. И я понимал, что не могу тебе это дать. — Голос его сорвался, в глазах блеснуло отчаяние. — И сейчас не могу дать. Ведь ты показала мне, дала понять, всего несколько минут назад… — Он осекся и приложил руку к лицу. — Я приехал из Рима, чтобы сказать, что люблю тебя, а ты вроде бы уже догадалась об этом, но это, получается, не имеет значения. Так зачем мы это обсуждаем? Одной любви недостаточно.

Те же слова она сказала Бьянке и тогда верила в них. Сейчас она поняла, что это неправда. Поняла сердцем, душой, телом и разумом.

Любви достаточно.

— Одной любви достаточно, Стефано, — сказала она, — когда рядом с ней идут рука об руку искренность и прощение. И все то, что ты можешь мне дать и уже дал. Ты показал мне, как меня любишь, когда обнял и вытер мои слезы. А перед этим — когда взглянул на Лючио. Когда общался со своими земляками. Когда говорил о своей семье. Стефано! — Голос ее стал звонкий и сильный. — Твоей любви достаточно.