Белая камелия - Маргарет Малькольм Страница 29

Сначала это показалось невыносимо трудным, но потом Нику стало все ясно.

Вот что он ей говорил: «Я! Я! Я! Я не могу жить без тебя! Мне плохо!»

Его любовь была эгоистичной, он думал только о себе, не заботясь о ее счастье. Как же он может винить ее за такое отношение к нему?

Ник понял до конца не только то, что он ее потерял, но и то, как он жестоко с ней поступил. Серена, которая была такой доверчивой, такой открытой… А теперь она говорит, что в ней больше ничего этого не осталось. Он убил не только ее любовь к нему — нет, гораздо больше: теперь она больше не может доверять людям, относиться к ним по-доброму. Чем иначе можно объяснить ее упорное желание жить в этом гнилом местечке с двумя стариками, которые хоть ей и родня, но на самом деле абсолютно посторонние люди? Она пытается убежать, скрыться от своего прошлого, выстроить новую жизнь, где не будет потрясений. И она станет цепляться за эту жизнь изо всех сил, потому что хоть эта жизнь и не даст ей счастья, но зато принесет покой.

Время шло, а Ник все сидел, погруженный в свои раздумья. Потом он не спеша порылся в телефонном справочнике. Через минуту он уже разговаривал с Эвереттом Чанктоном.

— Это Николас Ханслоу, — представился он спокойным голосом. — Да, муж Серены, совершенно верно. Буду вам крайне признателен, если вы сможете уделить мне несколько минут сегодня вечером.

В ответ он услышал холодный голос Эверетта:

— Не могу представить, чтобы вы могли мне сказать нечто, представляющее для меня интерес, мистер Ханслоу!

Ник молча проглотил обиду.

— Тем не менее, как я уже сказал, я буду признателен, если вы согласитесь со мной встретиться, мистер Чанктон.

После паузы он услышал отрывистое:

— Хорошо, через час, у меня в конторе!

— Спасибо! — успел бросить Ник и положил трубку.

Он постоял немного у стола, решая, что делать дальше. Это свидание наверняка будет не слишком-то приятным, не говоря уже про следующий визит — к Эмме, к которой он собирался заехать после адвоката. Ну что ж, все равно он должен пройти через это.

Его провели в кабинет к Эверетту Чанктону. Он понял, что таким образом ему намекают на сугубую официальность встречи. Иначе адвокат принял бы его в уютном зале для гостей.

Адвокат поднялся из-за стола и молча ждал, пока Ник заговорит. А Ник, может быть впервые в жизни, не мог найти нужных слов.

Наконец он неловко сказал:

— Вы, наверное, уже знаете, что Серена ушла от меня. Я считаю необходимым сообщить вам, какие шаги я собираюсь предпринять в связи с этим и почему.

Эверетт задумчиво смотрел на него. Ему вдруг вспомнились слова, которые он сам сказал когда-то Серене — про то, что нельзя все время убегать от жизни. Он указал посетителю на стул:

— Садитесь.

После этого Ник осмелел и почувствовал, что сумеет все объяснить. Когда он закончил свой рассказ, адвокат, не говоря ни слова, встал и подошел к маленькому сейфу в стене. Он извлек оттуда конверт и вытряхнул из него два кольца, которые Ник сразу узнал.

— Думаю, вам может это понадобиться, — заметил адвокат, протягивая кольца Нику. Потом, немного помолчав, добавил: — Во всяком случае, я искренне на это надеюсь — ради вас самого и ради Серены!

Что ж, все прошло лучше, чем можно было предположить, думал Ник, выходя на улицу.

Целую неделю после встречи с Ником Серена боялась показываться на улице. Но дни шли за днями, от него не было никаких вестей, и вот как-то раз ее дед пришел домой и объявил им, что соседний коттедж продан. Сначала она не обратила внимания на эту новость, но дед продолжил:

— Его купил какой-то драматург из Лондона. Говорят, очень интересный человек. Надеюсь, он окажется не из тех снобов, которые не желают знаться с соседями. Я всегда интересовался современной драматургией! Театр — это ведь один из древнейших видов искусства.

— Да, дорогой. — Миссис Лоудхэм кинула на Серену лукавый взгляд. Но лицо ее сразу стало серьезным, когда она заметила на лице внучки испуг. — А как его зовут, Ричард? — спросила она у мужа уже серьезно.

Серена уже знала ответ на этот вопрос. Конечно, это был Ник, кто же еще!

Но дед ничего не заметил и продолжал увлеченно болтать:

— А зовут нашего нового соседа Николас Ханслоу. Да-да, Мадлен, помнишь, мы слушали отрывок из его пьесы по радио? Нам с тобой понравилось. Думаю, его можно было бы пригласить к ужину. Что ты на это скажешь, дорогая?

— Ну, не знаю… — с сомнением протянула миссис Лоудхэм, разрываясь между желанием угодить мужу и в то же время опасаясь испугать еще больше Серену. Та была бледна как мел и едва стояла на ногах. — Может быть, дадим бедняге хоть немного обжиться, осмотреться, он же только что переехал.

— Вряд ли он сам будет заниматься переездом и обустройством, — уверенно заявил доктор Лоудхэм. — Он приехал со своей экономкой… как ее там… мисс Твист, что ли…

Еще и мисс Твист здесь! Серена вдруг почувствовала себя загнанной в ловушку — бежать было больше некуда!

— Думаю, будет правильно, если мы им сначала позвоним, — как сквозь сон услышала она голос бабушки.

Но в конце концов все вышло совсем по-другому.

У Серены вошло в привычку по утрам гулять с дедом, и она не могла неожиданно, не вызвав недоуменных расспросов, отказаться от этого. И вот в один прекрасный день, прогуливаясь по деревенской улице, они столкнулись с Ником лицом к лицу. Она отчаянно надеялась, что дед не узнает, кто это. Но в этих местах незнакомцы встречались так редко, что он просто не мог не обратить на Ника внимания.

Доктор Лоудхэм остановился и любезно сказал:

— Вы, должно быть, мистер Ханслоу, наш новый сосед? А меня зовут доктор Лоудхэм. Мы живем в том домике с красной крышей. Вы, наверное, думаете, что я какой-нибудь напыщенный старый индюк, но на самом деле я хотел поздравить вас с переездом в наш Барфилд и сказать, с каким нетерпением мечтаю познакомиться с вами поближе… Конечно, если у вас найдется время для такого скучного старика. Я, знаете ли, люблю задавать много вопросов.

Серена услышала, как Ник смеется — весело, по-дружески.

— С большим удовольствием, сэр. Я как раз искал предлог, чтобы расспросить вас кое о чем.

Он пошел рядом с ними, шагая в такт неторопливой походке мистера Лоудхэма. Мужчины начали оживленную беседу о театре и прочих высоких предметах. Ник действительно был заинтересован — или ловко делал вид, что это так. Он даже ни разу не взглянул на нее. Серене казалось, что все это какой-то дурной сон, от которого никак не удается проснуться.

Тут вдруг рассеянный доктор Лоудхэм опомнился, обернулся к внучке и как ни в чем не бывало сказал Нику:

— Да, забыл вам представить — моя внучка. Дорогая, это мистер Ханслоу. Мистер Ханслоу — моя внучка, мисс Барбрук.