Воспитание чувств - Джорджетт Хейер Страница 29

– Я?! – ахнула миссис Бэгшот. – Я дам согласие на брак этой нищенки с Шерингемом? Да я скорее умру!

Супруг, окинув ее холодным взглядом, заявил:

– Скажите на милость! В таком случае Шерингем знал, что делает, когда увозил ее столь неподобающим образом.

– Я намерена положить этому конец!

– Вы не сделаете ничего подобного, – ответил он. – Если только вам не хочется выставить себя еще большей дурой, чем я вас считаю, вы примете этот очень лестный союз со смирением и уступчивостью. – И сухо добавил: – Полагаю, вы не захотите дать всему миру повод обвинить вас в зависти из-за того, что его светлость не стал осыпать знаками внимания Касси. Что до меня, то я счастлив, ведь Геро, которую я всегда считал славной девчушкой, наконец-то благополучно устроилась в жизни.

Его спокойные рассудительные слова возымели свое действие. К тому времени, как у дверей их дома остановился ландолет вдовствующей леди Шерингем, мисс Бэгшот уже все хорошенько обдумала. Чувство желчи и горькой зависти никуда не исчезло, но она оказалась достаточно умна, чтобы сообразить: попытка расстроить брак лишь выставит ее на посмешище.

Вот почему вдовствующая миледи не нашла сочувствия и понимания у миссис Бэгшот. Последняя была шокирована случившимся и выразила живейшее сочувствие дорогой леди Шерингем, но при этом ясно дала понять: она не намерена вмешиваться в брачный союз. И, когда леди Шерингем сообщила ей, что рассчитывала обрести невестку в лице милейшей Изабеллы, миссис Бэгшот вдруг пришло в голову: как бы она не гневалась из-за того, что презренная родственница вдруг оказалась куда выше нее на социальной лестнице, она не испытала бы ни малейшего удовлетворения, если бы виконт женился на мисс Милбурн.

Что до самой Несравненной Изабеллы, то новости стали для красавицы несомненным и не слишком приятным потрясением. Шерри оказался первым из ее поклонников, обретшим утешение в объятиях другой, и Белла была бы поистине святой, если б не ощутила при этом вполне естественного укола ревности. Однако она имела гордость, да и девушкой была добросердечной, поэтому заявила миссис Шерингем, мол, всегда знала о том, что Шерри питает привязанность к Геро, и ей остается лишь пожелать им обоим счастья.

Столь достойное восприятие не слишком приятных известий встретило горячую поддержку и одобрение миссис Милбурн.

– Очень умно с твоей стороны, любовь моя! – сказала она после того, как вдовушка покинула их. – Но каков мезальянс, однако! Жениться на этом маленьком ничтожестве, Геро Уонтедж, у которой ни гроша за душой, когда весь город знает, что он пал к твоим ногам!

– Ты забываешь, мама, он сделал мне предложение, но я отказала ему.

– Ты поступила мудро. Хотя, должна признать, я бы хотела, чтобы твой отказ не был столь безапелляционным, любовь моя. То, что прямо от тебя он побежал под венец с другой, не добавит тебе популярности, дорогая. Смею предположить, в нем заговорили обида и унижение, и мне остается лишь надеться, что он не пожалеет о своем поступке. Учитывая все обстоятельства, мы возвращаемся в Лондон, дорогая. И с твоей стороны было бы очень умно передать свои поздравления Геро.

– Именно так я и намерена поступить, мама.

– Виконтесса Шерингем! – недовольно проворчала миссис Милбурн. – В общем, я никак не ожидала, что эта девчонка выскочит замуж раньше тебя, любовь моя, учитывая, какими прекрасными возможностями ты располагаешь!

Вдовствующая миледи тем временем под влиянием момента приняла решение немедленно отправиться в Лондон, хотя и сама наверняка затруднилась бы сказать, с какой целью. Она туманно, однако весьма внушительно заявила: Энтони должен наконец прислушаться к голосу своей матери, хотя на основании чего миссис Шерингем сделала подобный вывод – так и осталось загадкой.

Мадам распорядилась, чтобы брат сопровождал и поддерживал ее в этой поездке, и двинулась в путь в огромной дорожной колеснице вместе с собственной горничной, кучером, лакеем и форейторами. Впереди катил столь же громоздкий, но куда менее презентабельный экипаж, груженый ее сундуками и столькими слугами, скольких она сочла необходимым взять для обеспечения собственного комфорта в особняке на Гросвенор-сквер, в коем намеревалась провести несколько дней. Последнее обстоятельство напомнило ей о свежей ране, и миссис Шерингем заявила брату, мол, ничуть не сомневается в том, что неблагодарный сын выбросит ее на улицу и поселит свою гадкую жену в том самом доме, в который его отец – воистину святой человек – привел ее саму двадцать четыре года тому назад.

Мистер Паулетт, с сочувствием отнесшись к душевным мукам сестры, не стал напоминать ей о том, что покойный виконт, собственно говоря, привел ее в Шерингем-Плейс.

Но когда убитая горем вдова прибыла в Лондон и отправила повелительное послание в гостиницу «Фентон», ей доставили в ответ вежливое письмо, в котором сообщалось: лорд Шерингем с супругой покинули город. Кто-то из служащих гостиницы «Фентон» любезно добавил: его светлость можно найти в местечке под названием Мелтон-Моубрей.

И вот здесь виконт совершил грубую ошибку. Останься он в Лондоне, выкажи почтительное раскаяние, представь матери свою супругу, попроси прощения и наставления – миледи, не исключено, осознала бы все преимущества этого брака и ее без особых усилий удалось бы убедить ввести жену сына в высшее общество. Но трусливое бегство Шерри, которое она без колебаний приписала влиянию Геро, лишь еще сильнее настроило мать виконта против молодоженов. То, что к этому могло иметь самое прямое отношение ее собственное поведение на протяжении последних десяти лет, ей даже не пришло в голову.

Поначалу леди Шерингем послала за Проспером Верельстом, но, услышав от него, что ни к поспешной женитьбе, ни к последующему бегству Шерри он не имеет никакого отношения, а во всем принимали самое активное участие Гилберт Рингвуд и молодой Ферди Фейкенхем, вдовушка немедленно призвала к себе мистера Рингвуда. Со своим деверем она рассталась весьма прохладно, поскольку сей господин имел наглость заявить, что полагает жену Шерри чудесным маленьким созданием, и, метнув выразительный взгляд на мистера Паулетта, добавил: он чертовски рад тому, что мальчик взял управление делами в собственные руки.

Узнав, что мистера Рингвуда в городе нет, миледи послала повелительный вызов мистеру Ферди Фейкенхему. Однако она совершила непоправимую ошибку, назвав причину, по которой желает видеть его, поэтому мистер Фейкенхем, проявив редкое здравомыслие, приказал слугам ответить ей: он уехал из Лондона; Ферди отменил все встречи и, подобно зайцу, которого вспугнула из норы гончая, поспешил присоединиться к молодоженам (а также своему другу мистеру Рингвуду) в Лестершире.

Лишившись удовольствия растерзать даже столь никчемную добычу, как Ферди, вдовушка утратила последние остатки здравого смысла и принялась рассказывать всем и каждому о постигших ее несчастьях. Знакомые миледи не замедлили разнести весть об этом по городу, да и оскорбленный в лучших чувствах мистер Паулетт внес свою лепту в историю грехопадения Шерри. Вскоре о невероятной женитьбе виконта говорил уже весь Лондон; самая чопорная из покровительниц «Олмакса», миссис Драммонд Буррелл, небрежно заметила своей приятельнице, леди Джерси: юная леди Шерингем, само собой, не удостоится чести получить пригласительный билет в этот наиболее известный из эксклюзивных клубов.