Вихрь любви - Мейр Ансворт Страница 29

— Вы договаривались о встрече? — резко спросил Джулиан.

— Нет, что вы! Он подрезал изгородь недалеко от реки.

— Очень неразумно вам разгуливать вот так! Ведь все считают, что вы уехали!

— Я была осторожна.

Джулиан нахмурился:

— Этот… Мэттью… Разумно ли было говорить с ним?

— Джулиан! Вы несправедливы! Я же случайно столкнулась с ним! Мне было не избежать разговора. Да и к чему избегать? Нас никто не видел. Я с ним попрощалась.

Вспомнив прощальный поцелуй, Нона покраснела.

Джулиан повернулся к окну.

— Вы любите его? — не оборачиваясь к ней, медленно произнес он.

Ее первым побуждением было ответить: «Нет». Потом она вспомнила, что почувствовала при встрече с Мэттью сегодня. Может быть, это другая любовь, менее бурная, чем раньше? Она не была уверена в своих чувствах, и вопрос Джулиана смутил ее.

— Сложно сказать, — произнесла она задумчиво.

Джулиан пристально посмотрел на нее и вздохнул:

— Бедная Нона! Я не имею права мучить вас. Я не хочу, чтобы вы были несчастливы, забирая вас из жизни, к которой вы привыкли. Теперь у вас все будет иначе.

Он взял ее за руки огорченный, скорбным выражением ее лица.

— Я думала, вы сердитесь на меня. И я вам больше не нравлюсь, — прошептала она.

— Глупышка вы маленькая! — Он погладил ее по темным волосам.

Она взглянула на него, сверкнув глазами, и в этот момент искушение обнять ее стало почти непреодолимым. Он резко отпустил ее руки и, подойдя к дивану, взял большую коробку и протянул ей:

— Это вам… подарок.

— Ах, Джулиан! — открыв коробку, воскликнула она. — Шляпка! Шляпка с вишенками… — Нона надела шляпу и посмотрела на свое отражение в зеркале над камином. — Ну разве не прелесть? И подходит… Откуда вы знаете мой размер?

— Помните, я однажды измерял вашу голову и свою.

— Но я думала, это для занятий.

Он улыбнулся:

— С вишенками вышла заминка. Мисс Джонс из шляпного магазина, увидев в своем святилище мужчину, чуть не упала в обморок, а когда пришла в себя, единственная шляпка вашего размера, которую она смогла мне предложить, была отделана розами. Я настаивал на вишенках, и, пока я ходил на станцию, она занималась переделкой.

Нона закружилась по комнате.

— Это моя первая шляпка! По-моему, вы сделали мне прекрасный подарок!

— Вы не сможете надеть ее до завтрашнего утра. Я должен пока запаковать ее вместе с остальными покупками. Кстати, я договорился, что завтра утром Прайсы пришлют за мной и багажом повозку и со мной поедет один из сыновей. А вам я собираюсь предложить пешком дойти до станции и сесть там на поезд, а встретимся мы или в Энбере, где буду садиться в поезд я, или позже, как пожелаете. Мы вместе уйдем из коттеджа и спустимся вниз, времени у меня хватит.

Она кивнула, огляделась и сказала:

— Мне еще кое-что нужно взять с собой, и я должна в последний раз навестить Крейглас.

Когда стемнело, а Нона еще не вернулась, Джулиан вышел из коттеджа и поглядел на утес. На небе сияла луна, проливавшая загадочный свет на темную громаду, горы. До него доносились лай лисы и иногда меланхоличный крик совы. Он вспомнил о первой ночи, проведенной им в коттедже. Тогда он тоже смотрел на Крейглас, раздумывая, не на склонах ли этого утеса его загадочная гостья. Сегодня ему не давали покоя другие мысли, к которым больше примешивались чувства. За эти последние недели Нона вызвала в нем нежность и сострадание, которых он в себе не подозревал. Не в состоянии примирить свои чувства к Ноне с помолвкой с Корой, Джулиан пребывал в растерянности.

Почему он обручился с Корой? Теперь ему это было непонятно. Конечно, Кора хороша, как картинка, кроме того, мать явно одобряет эту партию. Вероятно, тут соединялось все — принадлежность к одному кругу, красота Коры и сильная воля его матери. Он не мог винить никого, кроме себя. Ведь не мог же он знать, что здесь, в пустынной гористой долине, встретит ту, чьи глаза и женственность околдуют его, ту, которую он никогда не забудет.

Корда Нона вернулась и остановилась рядом с ним, Джулиан вздрогнул.

— Попрощались с вашей горой? — спросил он.

— Да. Я дошла до того места, откуда в лунные ночи вроде этой между соснами видны трубы Пенгоррана. Там было спокойно и очень красиво…

— И вы никогда не боитесь ходить ночью на гору?

— Нет, не боюсь. Я ее очень хорошо знаю. В детстве, нашалив, я всегда поднималась на самую вершину Крейгласа. Там стояла пастушья хижина, и я обычно брала с собой старые мешки и пачки с галетами. Я ночевала в хижине и спускалась только тогда, когда считала, что меня простили.

— Неудивительно, что вам так понравилось жить у цыган. Боюсь, Лондон вам покажется шумным, грязным и чересчур многолюдным.

— Вы помните Бенджи? Так вот он сказал мне, что знал одну цыганку, которая в Лондоне стала горничной, и что в непогоду она выбегала из дома, чтобы почувствовать на своем лице капли дождя.

— Вам не грозит участь затворницы, — сказал Джулиан с улыбкой.

— Но я же почти ничего не умею делать! Мне ничего другого не остается, как стать у кого-либо прислугой, — серьезным тоном возразила Нона. — Я знаю много стихов, но вряд ли их понимаю. Все, что я знаю, — это Крейглас, цветы, звери, птицы. Знаю, как отыскать в горах дорогу, даже в темноте. Думаю, это пригодится мне в Лондоне.

— Вы забыли одну вещь, весьма важную. Я имею в виду кроту и вашу игру на ней. Помните, я как-то говорил вам, что вы напомнили мне цыганку, игравшую на подобном инструменте на лондонской сцене. Почему бы вам, немного поучившись, не выступать с концертами? Уверен, вы можете и танцевать. Вы так красиво двигаетесь.

— Я? На сцену? — удивилась Нона. — Ханна говорит, что на сцене молодых ждет множество искушений.

Джулиан сдержал смех.

— Ай да Ханна! Возможно, отчасти она и права. Но, несмотря на искушения, думаю, вам стоит подумать над этим. А когда к вам придет бешеный успех и Лондон будет сходить с ума из-за красивой исполнительницы на кроте и танцовщицы, интересно, вспомните ли вы этот вечер и того, кто подал вам эту идею?

— Ах, Джулиан, как печально звучит то, что вы говорите!

На мгновение он взял ее за руку, затем быстро отпустил и взглянул на луну, показавшуюся из-за клочковатого облака.

— Это все лунный свет, который не только сводит с ума, но и навевает печаль. Идемте… — Он вдруг резко осекся. — Завтра рано утром мы уезжаем!

На следующее утро, спускаясь по тропинке, они пробирались сквозь папоротник, покрытый кружевной паутиной росы. На фоне золотистого и нежно-розового неба возвышалась серая громада Крейгласа. Какое прекрасное утро! С минуты на минуту из-за вершины Крейгласа выглянет солнце. Нону переполняла радость, смешанная с печалью. С ней Джулиан, а впереди встреча с Лондоном. Огибая Пенгорран, она мельком увидела ферму. На секунду она остановилась, глубоко вздохнула, затем пошла вперед, вскинув голову. Пенгорран и все, что здесь происходило, остается в прошлом! Она уезжает в Лондон… с Джулианом.