Цена наслаждения - Кресли Коул Страница 29

Однако она ни на миг не останавливалась и даже не прислушалась к его словам. Не верит ему? Сомневается в его умении? Эта мысль терзала его.

– Виктория, вы должны приободриться. Это первый шторм, но не последний, и уж точно не самый жестокий. Нужно к этому приготовиться, а для этого вам следует быть сильной.

– Быть сильной? Можно подумать, если я прикажу себе быть сильной, это так и случится! По мне, лучше заняться арифметикой и считать пальцы. – Тори вытянула вверх руку. – Ничего другого здесь не остается. – Когда Грант хмуро посмотрел на нее, она добавила: – По правде говоря, мне не хочется быть сильной. – Каюта накренилась, и Тори, шлепнувшись на койку, уцепилась за матрас. Корабль швырнуло вниз так резко, что у нее клацнули зубы. Она застонала, и Грант с тревогой заметил слезу, скатившуюся ей на щеку. – Я устала быть сильной! Единственное, что я сейчас чувствую, – это смертельный страх!

Раньше, когда рассерженная женщина начинала плакать, Грант всегда говорил: «Я оставляю вас и не вернусь до тех пор, пока вы не совладаете со своими чувствами». Но сейчас он и помыслить не мог о том, чтобы так обидеть Викторию. Он вовсе не был безжалостным тираном, что бы о нем ни говорили другие. Разве вчера он не поборол в себе порыв стиснуть ее в объятиях прямо там, на палубе? А то, что он совсем потерял с ней голову?

– Если вы не хотите оставаться в одиночестве, я посижу с вами какое-то время, – мягко сказал он, не обращая внимания на то, что ему сейчас надлежало быть у штурвала.

Тори заколебалась. Наконец она протянула к нему руку, предлагая этим простым движением сесть возле нее. Когда Грант сел, она придвинулась ближе и посмотрела на него глазами, полными благодарности.

И тут же Грант заговорил низким успокаивающим голосом, объясняя каждый отдельный звук и сложные вибрации, доносившиеся из-за стен каюты.

– Этот щелчок означает, что паруса схватывают ветер... Слышите стук? Кто-то должен подтянуть болтающийся шкив... Нет-нет, не бойтесь... Когда шпангоут стонет, это хорошо... Дерево гнется, как ему и положено.

Корабль сделал резкий нырок, и Тори, схватив Гранта за руку, прижала ее к своей груди. В следующий миг она уронила голову ему на плечо.

Сколько времени они просидели так, Грант не знал, и только когда дыхание Тори сделалось легким и спокойным, он опустил ее на постель, натянул сверху покрывало и пошел сражаться со штормом, бормоча под нос, что непременно выполнит свои обещания.

После этой ночи Тори встала как заново рожденная. Навредить ей не мог даже следующий шторм. И еще, в тот вечер она открыла, что в душе капитан – добрый человек. Впервые за долгое время, притом в разгар шторма, она чувствовала себя в безопасности. Сазерленд был такой сильный и уверенный в себе, что она даже начинала верить в его профессиональное мастерство.

Ей вспомнилось, как она отбивала Кэмми от пьяного моряка, как едва не упала в пропасть и как их трепали штормы. Но она прошла через все эти бедствия, рассматривая их как подтверждение своей непобедимости. Вчерашний вечер был тому очередным доказательством.

Опустившись на колени перед своим новым сундуком, она стянула с шеи шнурок, поцеловала кольцо и, произнеся прощальные слова, бережно запрятала его в угол, в белье, как самое дорогое сокровище. Несмотря на последнее желание своей матери, она не хотела надевать это кольцо.

Тори уже собиралась подняться, когда ее заплаканный взгляд упал на журнал, который Сазерленд принес вместе с ее вещами. Журнал выглядел тяжелым, по крайней мере он был отягощен воспоминаниями.

«Когда что-то тянет тебя вниз, лучше отбросить это в сторону».

Тори выдернула из сундука одно из платьев, умылась и торопливо оделась. Настроенная найти капитана, она, с журналом под мышкой, вышла на палубу. Как бы это ни было трудно, ей не хотелось показывать свой страх перед морем и кораблем. Она вскарабкалась на капитанский мостик, где и обнаружила Сазерленда, разговаривающего с Трейвиком.

– Капитан!

Грант обернулся.

– Я не думал, что вы так быстро подниметесь. – Он явно удивился, увидев ее здесь.

– Капитан, спасибо вам за эту ночь.

Вначале он не понял, затем неуверенно кивнул.

– Вы... я...

– Это все, что я хотела сказать, – прервала его Тори. – Просто поблагодарить вас.

Она оставила их вдвоем: Йена – издеваться над своим кузеном, а капитана – посылать его к чертям.

Вторую остановку Виктория сделала у боковых перил. Глядя на белую пену за бортом, она размышляла о своей жизни, проделавшей невероятный поворот.

Это напоминало чистую доску, которую ей предложили заполнить по своему выбору. Кем она будет, когда вернется в Англию? Робкой девушкой, преследуемой судьбой и запуганной прошлыми трагедиями? Или бесстрашной женщиной, вынесшей все, что на нее обрушилось? Она скривила губы, ведь решение уже было ей известно.

Подняв подбородок, Тори обвела взглядом океан. Еще накануне вечером он кипел от ярости, а сегодня его гладкие воды простирались вдаль, ничем не потревоженные. Она улыбнулась и одним движением швырнула в воду свой дневник.

Следующей на очереди была каюта Камиллы. Тори с вызовом провела пальцем по перилам, и ее неуверенная походка внезапно превратилась в бодрый марш по палубным доскам.

Она постучалась и широко распахнула дверь каюты, затем, используя одну из своих новых зауженных туфель, оставила щель для притока воздуха.

– Доброе утро!

Кэмми с трудом раскрыла глаза и, увидев Викторию, попыталась рассмотреть, кто стоит сзади.

– Ты одна? – спросила она. – Ты пришла сюда сама?

Виктория кивнула.

– Так ты путешествуешь по кораблю? Я вижу, твое отношение ко всему этому изменилось в лучшую сторону.

Тори пожала плечами и села.

– Теперь я верю, что Сазерленд доставит нас обратно. Я также думаю, что если бы мне было суждено погибнуть в кораблекрушении, то это, несомненно, произошло бы во время первого, восемь лет назад. – Изучая Кэмми, она нашла, что та выглядит уже не такой... зеленой. – Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Немного лучше. Я попила чаю с печеньем. – Кэмми с усилием села в постели. – Значит, ты уже не сердишься на капитана? Ты, кажется, недавно возмущалась, что он забрал меня на судно?

Тори покраснела, вспомнив, как он держал ее руку вчера вечером. У него были такие мозолистые и грубые пальцы, но он прикасался так нежно...

– Тогда я считала, что он поступает бессердечно, но у него были свои причины, – сказала она. Это было равносильно попытке видеть что-то так, как хочется, используя имеющиеся в распоряжении средства. – Сейчас я понимаю его намного лучше.

– Я хочу, чтобы ты знала кое-что, – начала Кэмми. – Он был очень любезен со мной. – Она нахмурила брови. – Ну, за исключением вчерашнего дня, когда он не переставал ходить здесь взад и вперед. Никогда не видела, чтобы мужчина так беспокоился.