Хранящие тепло - Елена Лагутина Страница 29

Ночь он провел почти без сна. Проводив Кристину до дома, Владимир долго бродил по ночным улицам, не задумываясь о том, куда идет. Короткий сон — полузабытье, горячечный бред, напоминающий бред тяжело больного. Утром он проснулся от собственного крика. Ему снились переплетения сосудов, вены и артерии, себя самого он видел в образе некоего инородного тела, попавшего в организм и путешествующего по руслу кровотока. Ощущения были до того мерзкими, что Владимир почувствовал прилив тошноты к горлу. Во рту ощущался соленый привкус крови. Ощутив его, он чуть не сошел с ума, но потом случайно увидел в зеркале собственные губы, покрытые едва затянувшимися струпами, и понял, что вкус крови имеет происхождение отнюдь не мистическое. Он долго чистил зубы в ванной, со страхом думая о том, что в этот день у него нет в училище часов, и ему придется остаться наедине с собой. Если бы не Кристина, он, наверное, напился бы водки, купив поллитровку в ближайшем киоске. Он уже собирался выйти к этому киоску, когда она позвонила.

Он не узнал ее голос, потому что даже представить себе не мог, что Кристина может позвонить ему. Прощаясь, он не оставлял своего номера телефона. Черты ее лица стерлись из памяти, и даже ощущение тепла ее ладони и чувство нежности, охватившее его накануне, казалось теперь чем-то далеким и незначительным. На душе было муторно, хотелось одного — как можно скорее заставить чувства притупиться, замутить разум. Она предложила ему вместе пойти в больницу, но это предложение вызвало у него такое чувство протеста, что он едва сдержался, чтобы не нагрубить ей. Кристина не стала настаивать, не стала его ни о чем спрашивать, просто вежливо попрощалась и повесила трубку.

Он и сам не знал, что заставило его спустя несколько минут после окончания разговора набрать ее номер, зафиксированный памятью телефонного аппарата. Какой-то внутренний толчок, импульс, не позволяющий разобраться в причинах, не дающий времени на раздумья.

Кристина, казалось, ничуть не удивилась этому звонку. Он обещал зайти за ней через полчаса и подождать ее у входа, пока она будет у Саши. Дождь уже накрапывал, когда Владимир выходил из дома. Теперь, спустя час ожидания, он лил, как из ведра. На улице не было ни души: дождь разогнал всех по домам, под крыши, и у Владимира иногда возникало такое чувство, будто он остался один на всей земле. Совсем не хотелось думать о том, что сейчас происходит там, наверху, в палате. Но в то же время хотелось, чтобы Кристина поскорее вернулась и сказала что-то хорошее, ободряющее.

Эта девушка, как он успел заметить, обладала удивительной и необъяснимой способностью успокаивать его. При этом сама она, казалось, не прилагала для этого никаких усилий. Мир, отражаясь в глазах Кристины, изменялся, и Владимир чувствовал, что ему нравится этот мир — пусть искаженный, обманчивый, но это было как раз то, в чем именно сейчас он так остро нуждался. Дождь, падающий на землю сплошной серой стеной, казался ему неодолимой преградой, отделяющей его от живого мира. «Островок безопасности», на котором он замер, высоко подняв воротник куртки, с каждой минутой все больше и больше напоминал ему пристань безысходности: с одной стороны был серый дождь, с другой — что-то еще более страшное, о чем невыносимо было думать…

Кристина появилась внезапно, не скрипнув дверью, шагнула под козырек и, прищурившись, стала смотреть на дождь. Она будто и не замечала Владимира, прижавшегося к стене в двух шагах от нее.

— Кристина, — окликнул он, — как она?

Кристина молчала — слишком долго, и он подумал, что шум дождя помешал ей расслышать его вопрос.

— Как Саша? — повторил он, и она, наконец обернувшись, прямо посмотрела ему в глаза.

— Знаешь, я много раз замечала… Так часто случается, что человек, задавая вопрос, хочет лишь одного: успокоиться. Хочет обрести опору, получить подтверждение того, в чем настойчиво пытается себя убедить. Я знаю, что ты сейчас хочешь услышать. Только… Дождь так сильно шумит. Ты ведь можешь просто не расслышать моего ответа.

Она смотрела ему прямо в глаза, и Владимир вдруг почувствовал, насколько тяжело сейчас этой девушке, которую он, сам того не подозревая, так эгоистично выбрал на роль собственного утешителя. Как плохой режиссер, не понимающий и не видящий, что актер совершенно не годится для этой роли.

Расправив зонт, он снова открыл его, но порыв налетевшего ветра сразу же вывернул спицы вверх. Владимир неловко и немного смущенно попробовал повторить попытку, но и она оказалась безрезультатной. Он совершенно растерялся, не зная, что делать, напрочь забыв о том, что у Кристины есть свой зонт, и они могли бы попытаться прорваться сквозь стену дождя, укрывшись под одним зонтом. Рядом раздался хлопок, Владимир поднял глаза и увидел, что Кристина открыла зонт… Открыла и тут же закрыла.

— Чуть не улетела, — улыбнулась Кристина, — вместе с зонтом. Как воздушный шарик… Знаешь, что? Пойдем!

С легкой, немного грустной улыбкой на губах она шагнула с крыльца вниз, сделала еще один шаг и, обернувшись, посмотрела на Владимира.

— Ну, что ты стоишь? Идем!

Он шагнул вслед за ней, в глубине души удивляясь новому чувству, медленно и робко заполнявшему пространство души, в которой до последней минуты безраздельно властвовали тревога и страх — чувству тихой радости и зарождающейся надежды.

Саша долго лежала без движения, рассматривая облупившуюся на потолке штукатурку и механически пытаясь сложить трещинки в какое-то подобие узора или рисунка. Это был старый, испытанный временем способ отвлечься от тяжелых мыслей, заставить себе не думать о том, о чем не думать невозможно. Но теперь и этот способ не срабатывал. Облупившаяся штукатурка была всего лишь штукатуркой, никаких птиц, кораблей и фантастических животных, которых раньше она всегда так легко угадывала в самых бессмысленных и замысловатых линиях, теперь не возникало. В палате было тихо, шум дождя за окном казался нереальным, существуя как будто отдельно от воцарившейся тяжелой тишины, словно обрамляя ее в траурную рамку. Приподнявшись на локтях, она снова взглянула на книгу, оставленную Кристиной на тумбочке, задумалась на минуту, протянула руку и тут же ее опустила. Она уже читала эту книгу раньше, несколько лет назад, и прекрасно понимала, почему именно этот роман Кристина как будто случайно, не выбирая, сняла с книжной полки и принесла Саше, чтобы та коротала время. На самом деле, конечно, это было отнюдь не случайно. Роман «На восток от Эдема» Кристина принесла специально для того, чтобы напомнить Саше значение забытого слова «тимшел».

— Тимшел, — тихо произнесла Саша, прикрыв глаза, и попыталась воскресить в душе те чувства, которые волновали ее при этих звуках несколько лет назад. Пожилой китаец Ли, которого стареющий Стейнбек сделал проводником собственных чувств и измышлений, медленно стал вырисовываться в сознании, принимать осязаемый образ. Лукавый прищур умных глаз, улыбка, создающая ореол спокойствия, мудрости и примирения. Саша напряженно ждала, словно поверив в то, что сейчас он заговорит с ней, напомнит о том, что же на самом деле означает это слово, донесет глубинный смысл, поможет постичь то, что кажется сейчас непостижимым.