Тепло твоих рук - Роуз Эллин Страница 29

— Он сойдет с ума от беспокойства. Я должна позвонить ему.

— Понимаю. — Девочка бросила на Келли колючий взгляд. — Что ж, звоните. Он может кричать на меня и целую неделю отправлять спать без ужина, но я не позволю ему мешать мне и буду приходить сюда, что бы он ни говорил.

Келли, грустившая уже несколько недель, чуть не рассмеялась при мысли, что Брент может отправить Энни спать на голодный желудок, но ничего не сказала.

— Я просто сообщу ему, где ты, а потом мы потолкуем.

Красавица оживилась при виде девочки, и Келли с удовольствием оставила их вдвоем, хотя этим могла навлечь на себя гнев Брента. Сев за письменный стол, она нажала кнопку памяти на телефоне и откинулась в кресле. Келли опасалась, что ей придется продираться сквозь множество секретарей, прежде чем ее соединят с Брентом.

— Мистер Логан на важном совещании. Его нельзя отвлекать, мисс О’Рурк, — тихо, вежливо, но твердо пояснила секретарь.

— Это касается его дочери Энни.

— Что-то неотложное, мэм?

— Нет, — ответила Келли после минутной заминки, хотя ей очень хотелось встряхнуть Брента сообщением о срочном деле. — Вас не затруднит передать ему записку? — Отключившись от заводского коммутатора, Келли набрала домашний номер Брента.

— Вы услышите только автоответчик. — Энни, стоя в дверях, наблюдала за Келли. — Миссис Уитикер ушла несколько дней назад. Она сказала, что папа ей не нравится, поэтому он должен найти кого-нибудь, кто сможет его терпеть. Келли, у него на самом деле очень плохое настроение.

Келли оставила на автоответчике короткое сообщение на случай, если Брента не известят о ее звонке в офис, и предложила Энни пойти в дом и выпить по чашке чаю.

— В школе нам задали написать дурацкие стихи про дождь. — Энни прошлепала через двор по лужам, оставленным осенним дождем, и, остановившись на крыльце, стянула высокие резиновые сапоги. — Я ненавижу дождь. Он напоминает мне слезы. «Унылые слезы стекали по серому лицу земли», — продекламировала она нараспев. — Вот что я написала. А миссис Холт отправила меня на беседу с мамой Джесси, и я рассказала ей, что случилось со Звездочкой.

— И как отнеслась к этому миссис Уинлок? — Остановившись у двери в кухню, Келли заметила, что Энни бледна, а ее глаза смотрят грустно из-под темной челки.

— Она сказала, что понимает мои чувства, и предложила мне приходить к ней в любое время, когда я захочу поговорить. — Энни потянула решетчатую дверь. — Миссис Уинлок хорошая, но мне лучше с вами.

— Ты можешь довериться миссис Уинлок. — Сочувствуя Энни, Келли прижала ее к себе и едва сдержала слезы, теперь, всегда готовые хлынуть. Патрисия ни словом не обмолвилась ни о чем ей, хотя после смерти Звездочки несколько раз привозила Джесси на занятия. Келли догадалась, что подруга ждет, когда она сама заговорит о болезненной проблеме своих отношений с Брентом. — А где твой велосипед? — Нахмурившись, Келли оглядела двор. Несомненно, Брент будет взбешен тем, что Энни отправилась в конюшни. А уж если он узнает, что весь путь до Сомон-Крик Энни проделала на велосипеде, придет в ярость.

— Меня привезла тетя Делия. Я даже не просила ее об этом. Она сказала, что папа дурак и у нее найдется для него пара слов.

Келли чуть не улыбнулась, представив себе, какие именно слова Делия приберегла для Брента. Впрочем, он должен услышать нелестные слова. И все же Брент — отец Энни, поэтому Делия не имеет права не считаться с его мнением. Но с другой стороны, сейчас, раз уж Энни здесь, они могли бы с пользой провести время, решила Келли.

— Вскипяти чайник, а я пока найду для тебя кое-что.

Достав из серванта пачку масляного печенья, Келли положила ее на стол и пошла за большим конвертом, который отыскала в гостиной на стопке журналов по коневодству. Энни поставила на стол чашки с дымящимся чаем, и Келли, сев и распечатав печенье, стала машинально отправлять себе в рот одно за другим. Она остановилась, лишь обнаружив, что съела уже штук шесть, и удивилась своему аппетиту, который несколько дней назад абсолютно пропал. Энни, не сводя глаз с конверта, большими глотками пила чай.

— Взгляни. — Келли подвинула конверт, и Энни, поставив чашку, с любопытством открыла его и вытащила несколько фотографий и листочков бумаги.

— Вы собрали все это про меня и Звездочку?

— Просто я записала кое-какие воспоминания, — кивнула Келли, отхлебнув чай. — Я сохранила стихи и рассказы, которые ты здесь оставила.

— Тогда я писала веселые стихи. — Энни пристально уставилась на листок бумаги, а потом, вздохнув, стала рассматривать фотографии.

— Помнишь, какой жалкой была Звездочка, когда мы привезли ее домой? — Келли положила сверху одну из фотографий.

— Она была такой тощей! — выдохнула Энни.

— Но Звездочка стала просто красавицей, когда вы со Стивом начали правильно кормить ее. — Келли положила еще одну фотографию рядом с первой. — Можно поверить, что это та же самая лошадь?

— Здесь она выглядит счастливой. — Энни с улыбкой погладила фотографию, но вскоре ее улыбка погасла. — Я до сих пор скучаю по Звездочке. Как вспомню о ней, мне хочется заплакать.

— Мне тоже, — призналась Келли, накрыв рукой ладошку девочки. — Но, вспоминая, как хорошо ей было здесь, я радуюсь, что она чувствовала нашу заботу. Если хочешь, мы сделаем из них альбом, — Келли постучала пальцами по стопке фотографий, — и ты всегда, глядя на них, будешь вспоминать Звездочку.

— Правда? — Энни широко раскрыла глаза. — И вы мне поможете?

Больше часа они подбирали материал для альбома, и каждое фото, каждый листок бумаги вызывали приятные воспоминания. Энни наклеила на обложку свой рисунок.

— Помните, как она обычно закрывала глаза и покачивалась, когда я почесывала ей за ухом?

— А помнишь, как Звездочка радовалась, услышав твой голос? Она начинала гарцевать и бить копытом.

— Звездочка любила меня.

— Ты была добра к ней, и она очень любила тебя, — согласилась Келли.

Услышав шаги на крыльце, они обе вздрогнули, и Энни испуганно взглянула на Келли.

— Все будет хорошо, — успокоила ее Келли, хотя сама была далеко не уверена в этом. — Поставь чашки в раковину, я впущу твоего папу.

— Сперва я пойду в туалет, но сейчас же вернусь. — Энни выбежала из комнаты, а Келли пошла открывать дверь.

Когда Келли открыла дверь, первым порывом Брента было коснуться ее, обнять, притянуть к себе и никогда не отпускать. До этого момента он не сознавал, как гложет его тоска, а сейчас, когда увидел Келли, стоявшую на пороге со смущенной улыбкой, у него сжалось сердце. Да, Брент любил Келли и желал ее, но прежде всего хотел увидеть дочь.

— Где Энни?

— Она здесь. Входи. — Келли распахнула дверь.

Поколебавшись, Брент вошел в кухню, но тут же пожалел об этом. Тепло, свет и знакомые запахи взбудоражили его, и он, стиснув зубы, отчаянно старался избавиться от нахлынувших эмоций. Брент привык защищать и оберегать Энни, но, познакомившись с Келли, старался проявлять сдержанность и не выказывать тревоги за дочь. Однако Келли смотрела на все совсем не так, как он. Она позволила его дочери просидеть целую ночь возле умирающей лошади. У Келли нет материнского инстинкта, поэтому она не подходит для эмоционально ранимой Энни, требующей бережного отношения к себе. Но сердце убеждало Брента, что он не прав. Брент понимал, что глубоко обидел Келли, но его главной заботой была Энни. Взглянув на Келли, он заметил, что она побледнела и осунулась, а в глазах застыло страдание. Бренту очень захотелось спросить у нее, как она живет и чем занимается. Он уже открыл рот, но тут уловил запах лошадей, кожи и внезапно осознал, что соскучился по этим проклятым животным. Посмотрев на висевшую у двери рабочую куртку Келли, Брент испытал желание потрогать ее, убедиться, что она пропитана запахом женщины и лошадей, составляющих для нее смысл жизни.