Пожар сердца - Стефани Блейк Страница 29

На палубе Доун приветливо поздоровалась с матросами. В ответ они приподняли шапки. Она направилась к корме. Клипер на всех парусах шел по спокойным водам Тихого океана. Из-за благоприятных погодных условий первый помощник капитана был освобожден от утренней вахты, остались только рулевой и караульный. Рулевой в небрежной позе стоял у руля, поглядывая то на компас, то наверх, на паруса, то на море за бушпритом, то опять на компас.

Когда Доун подошла к капитанскому мостику, караульный что-то сказал рулевому. Тот взял в руку маленький стальной молоточек и один раз ударил в рынду, прикрепленную к нактоузу. Впереди вахтенный подтвердил отсчет времени, один раз прозвонив в большой корабельный колокол. Затухающий металлический звук прокатился по всему клиперу.

– Половина девятого! – воскликнула Доун. – Надо же, а я и не знала, что уже так поздно!

Сзади к ней подошел Делано, первый помощник капитана.

– Доброе утро, миссис Прайс. Как спалось?

– Спасибо, замечательно!

Она невольно вспомнила бурный акт любви с Деннисом, навеянный таинственной романтикой волнующегося океана.

– Миссис Грешам приглашает вас позавтракать вместе с ней в ее каюте.

– С удовольствием. Надеюсь, она не стала из-за меня откладывать свой завтрак? Здесь, на судне, наверное, считается неприличным вставать так поздно.

– Не беспокойтесь, мэм. Поскольку жена капитана в положении, она обычно лежит в постели до позднего утра.

– Вы не видели моего мужа?

– Он внизу, в переднем трюме, с капитаном Грешамом. Сверяет груз с указанным в декларации.

– А мистер Макхью и мистер Малон?

Делано усмехнулся:

– Они проходят морское крещение на корме. Помогают боцману и помощнику боцмана чинить спанкерный парус. Желаете взглянуть?

Они прошли мимо шканцев и встали в таком месте, откуда было хорошо видно корму. В одних грубых хлопчатобумажных брюках, обрезанных выше колен, Сильвер Джек Макхью сидел верхом на спанкерной мачте с той же небрежностью, с какой сиживал на ветвях деревьев в ста футах над землей. Солнце играло на его блестящем от пота мускулистом теле, а густые золотистые волосы были растрепаны ветром.

– Красавец мужчина, – пробормотал Делано, – прямо живая скульптура.

– Да, – тихо откликнулась Доун и быстро отвернулась. – Мне надо идти к миссис Грешам.

Она постучала в дверь капитанской каюты.

– Входите, – крикнула Тереза.

Жена капитана сидела на диване рядом с корабельным врачом Стоуном. Они пили кофе и ели печенье с джемом.

– Надеюсь, я вам не помешала? – спросила Доун. – Я могу уйти.

– Нет-нет, Доун, милая. Доктор уже закончил осмотр. Он говорит, что у меня отличное здоровье.

– Превосходное, – подтвердил Стоун. – А теперь, дамы, прошу меня извинить. В матросском кубрике меня ждет больной малярией.

– Малярией? – удивилась Доун. – Но как же…

– Случай хронический. Он подхватил болезнь еще во время войны. Не бойтесь, это не заразно.

Он надел форменную фуражку и вышел из каюты.

Тереза обернулась к подруге с лучезарной улыбкой.

– Ты и представить не можешь, как я рада, что ты у нас на судне, Доун! Грант ни в чем мне не отказывает, но одного он не может дать – женского общества. Ты меня понимаешь?

– Конечно, понимаю. Я и сама очень рада. Не будь тебя на борту «Золотого облака», я чувствовала бы себя как рыба без воды. – Она засмеялась. – Это неудачная шутка, зато верная, согласись.

– Будешь завтракать? Я сейчас вызову стюарда.

– Не стоит беспокоиться, Тереза. Мне хватит и того, что у тебя здесь есть. Во время этого плавания мне придется тщательно следить за диетой. Я не привыкла к такому малоподвижному образу жизни. Ведь я выросла в мичиганском лагере лесорубов. У меня была такая физическая нагрузка, что я могла три раза в день есть свинину, бобы и хлеб с черной патокой и при этом ни капельки не толстела.

– Наверное, у тебя была очень увлекательная жизнь, – грустно сказала Тереза. – А для меня самым волнующим стала свадьба и совместное плавание с Грантом. До этого я была вирджинским тепличным растением, как любит меня дразнить Грант.

– Что ж, зато теперь тебе грех жаловаться на отсутствие впечатлений. Ведь ты замужем за самым молодым шкипером во всем торговом флоте.

– Да, я люблю Гранта всем сердцем. Но знаешь, как одиноко бывает болтаться в море по многу месяцев, когда кругом тебя одни мужчины!

Доун нагнулась и ободряюще похлопала ее по колену.

– Вот родишь ребенка, и некогда будет скучать.

Тереза улыбнулась:

– Да, поскорей бы!

– А кого ты хочешь – мальчика или девочку?

– Вообще-то мне все равно, но надеюсь, мой первенец будет мальчиком. Грант мечтает о сыне, продолжателе морских традиций. Ты знаешь, капитаны очень похожи на священников.

Глаза Доун озорно сверкнули.

– Глядя на твой живот, этого не скажешь, – сказала она.

Обе женщины весело захихикали.

– Знаешь, Доун, я уже привязалась к тебе, как к родной сестре.

– Мне очень приятно. Я бы гордилась такой сестрой, как ты. Пожалуй, я поем печенья с джемом.

– Дерни шнурок над столом Гранта, мы закажем свежего кофе. Кофейник уже остыл.

Тем временем капитан Грешам и Деннис заканчивали инвентаризацию переднего трюма.

– Знаете, я так рад, что вы и ваши коллеги вызвались мне помочь. Я один потратил бы на эту работу в два раза больше времени.

– Мне приятно чувствовать себя полезным. Вы не будете возражать, если я поработаю с секстантом?

– Да ради Бога! Можете сделать полуденные замеры. А сейчас пойдем посмотрим, как дела у боцмана, Макхью и Малона, исправили ли они спанкер.

Выйдя на корму, они увидели, что все трое сидят на крышке люка и курят толстые мексиканские сигары, а починенный спанкерный парус реет на мачте.

– Молодец, Пейтон! – похвалил Грешам боцмана. – Как он с вами обращается, ребята? – спросил он у Джека и Пига.

– Как отец родной, – отозвался Джек и взглянул на боцмана. – Майк, ты разрешил мне сменить вахтенного.

– Даже и не знаю, – замялся Пейтон. – Лазить по корабельным снастям – совсем не то, что по деревьям. – Он задрал голову и, прищурившись, оглядел главный парус. – Эта штуковина имеет высоту около двухсот пятидесяти футов над палубой и даже сейчас, при тихой погоде, раскачивается по маятниковой дуге длиной больше тридцати футов.

Джек засмеялся.