Святая грешница - Изабелла Розенталь Страница 29

Он подошел к Марии и прижал ее к себе. Она оттолкнула его и показала на Кристину.

— Я хочу, чтобы вы оба участвовали в сеансе обрезания сухих листьев. Жалко, что нельзя вырезать части души, которые, кажется, уже погибли и гниют внутри меня, издавая такую вонь, от которой меня тошнит. Можем приступить, если вы готовы.

— Сейчас мы тебе даем полчаса, чтобы ты вспомнила все, что тебе нужно переработать из внутренней боли в физическую. Будь пластична в своем воображении.

— Отпускай себя, Мария.

Она осталась одна перед тростью, которая лежала теперь на кресле. Не дожидаясь того, что кто-то придет, попыталась ударить себя один раз, но этот незнакомый пока предмет не поддавался ей.

— Ты что делаешь? Тебе никто не разрешал! — раздался голос Кристины. Ты должна выбрать кого-то из нас.

— Я могу выбрать обоих?

Кристина поднесла к губам Марии чашу с маслом с невероятным ароматом цитруса, кардамона и корицы. Мария глубоко вдохнула и неожиданно для себя решила точно, что главенствовать должны оба. Кристина одобрила ее решение, обмакнула три пальца в масле и легкими движениями нащупала точку за ухом Марии, от которой все тело стало расслабляться. Так длилось какое-то время. После чего Кристина перебралась пальцами к позвоночнику и стала нежно его массировать, время от времени окуная пальцы в масло. Оно было теплым и очень приятным.

— Почему ты меня не разденешь? — спросила Мария.

— А ты что хочешь? Просто заняться любовью или искупить свои грехи?

— Нет, я хочу понести боль, чтобы прийти к облегчению…

— Тогда не задавай вопросов, впрочем, чтоб ты мне не мешала, в рот тебе я засуну кляп. Эдвард! Она слишком много говорит, и будет нам мешать!

Он, молча, отдал ей в руки кляп, а Мария видела перед собой главенствующую Кристину так, словно в ней возродилась душа матери. И подчиняющегося, хоть и властного отца в лице Эдварда. Кристина завязала кляп и приказала встать Марии на колени.

— Тебе надо запомнить некоторые правила, прежде чем я начну. Не проси прощения, когда я буду тебя пороть. Будет больно — терпи. Орать нельзя до тех пор, пока я не скажу, что можно. Если ты решишь стонать, то, пожалуйста, подумай сначала, потому что за стон ты немедленно понесешь наказание. И лучше тебе не знать о том, какими они бывают. Об остальном позже.

— Не волнуйся, скоро твой рот я освобожу, но если ты заговоришь, все повторится сначала и размер шарика, который застрял между твоих губ — будет больше. Поняла? — добавил умиротворенно мужчина.

— Да! — хотела крикнуть Мария, но ничего не вышло, она была беспомощна, но ничему не сопротивлялась.

Все тело сочилось маслом, которое способствовало облегченному восприятию того, что делают с телом. Кристина туго затянула ошейник на шее покорной девушки и добавила.

— Если мне что-то не понравится даже во взгляде, я затяну ошейник еще сильней. Ты должна быть послушна и покорна.

Кристина надела высокие ботфорты на платформе, чтобы быть немного выше Марии. После чего взяла Марию за правую руку и отвела ее к стойке, где связала тугим корсетом из узлов грудь так, чтобы торчали только соски.

Все это время Эдвард стоял напротив и наблюдал.

— Кристи, ты так умело справляешься с веревками, это удивительно!

— Да, я отлично знаю, как ухаживать за прекрасными цветами.

Теперь, когда руки Марии были привязаны к стойке по разным сторонам, Кристина взялась связывать ноги, но их она связала не так сильно, как руки.

— Видишь, я даю свободу твоим ногам, но я не разрешаю тебе двигаться.

— Как она красива, ты не находишь? — Эдвард принес фотоаппарат и начал фотографировать девушек. Мария была бессильна и ее глаза выражали боль, отчаяние и надежду одновременно.

— Сейчас ты получишь 100 ударов этой замечательной плеткой, — Кристина провела кончиками пальцев по голым ягодицам своей пленницы. — Тебя кто-нибудь раньше порол? Хотя да, разве ты могла это кому-то позволить, ведь только ты, властная и кровожадная госпожа, указывала другим на свою дверь и только ты знала, кому в нее можно входить, а кому надо срочно выйти.

Кристина понизила голос, интонация стала напряженней. Перед Марией стоял сам дьявол, который устраивает ей здесь и сейчас настоящее чистилище.

— Эдвард, принеси свечи. Одну — ту, что будет подогревать ее снизу.

Он принес пять свечей. И одну из них, самую большую, сантиметров пятьдесят высотой, поставили между ног Марии так, что она чувствовала жар пламени.

— Ты же похотливая сучка, не так ли?! Та самая, что спит с чужими мужьями, не правда ли?

Эдвард зажег еще две свечи. Удары плетью становились все сильнее и яростнее. Кристина превращалась из танцующей послушной девочки в зверя, чей дух креп с каждым прикосновением к заду несчастной. Когда на спине стали просачиваться длинные узоры с проступающими красными точками, Кристина выхватила свечи из рук партнера и с удовольствием разносила обжигающие капли на краснеющую плоть похотливой сучки.

— Я вижу, как тебе хорошо, чувствую, как ты возбуждаешься. Видишь, тебе приносит удовольствие любая боль — и чужая, и твоя собственная. Ты должна быть мне благодарна!

Она вынула кляп и посмотрела в глаза Марии. Они горели тем же огнем, что и глаза Кристины. Эдвард заметил это и приказал им целовать друг друга, тем самым выказать благодарность обстоятельствам, которые для всех очень удачно сложились. Так он посчитал нужным.

— Что ты знаешь, наказанная своей похотливой натурой, о боли? — девушка стояла теперь с хлыстом, глядя в глаза Марии, и продолжала пытать свою подопечную моральными и физическими издевательствами. Хлыст радостно попадал в болевые точки на теле и оставлял памятные следы, от которых будет не так-то просто избавиться. Через некоторое время рот высвободили из тугого заключения.

— Ты что-нибудь хочешь нам рассказать? — Эдвард не унимался, он хотел услышать историю Марии.

— Да, хочу. Воды, воды, — ее голос оказался бодрым и поражал своей уверенностью. Принесли воду.

— За каждое слово ты будешь получать по капле воды, поняла?! Так что постарайся устроить свой рассказ так, чтобы получить хотя бы полную чайную ложку. Впрочем, больше ты и не получишь.

Из коридора раздался шум. В двери кидали какие-то предметы. Люди по ту сторону кричали, как звери. Эдвард выглянул и рассмеялся так, что все утихли. Он что-то им сказал на неизвестном для Марии языке. Она лишь поняла, что он отправил их в танцевальную зону клуба. Ей хотелось вырваться из связанных веревок, но за каждое движение Кристина наказывала ее хлыстом. Жажда сдавила голос, рассказ не складывался. Эдвард не закрыл двери, он занял позицию выжидателя и через некоторое время его ожидания оправдались. Музыка стала безумно громкими и обрывистыми звуками доходить до заключенной в тиски боли и уныния души Марии.