Роман для себя - Виктор Захаров Страница 29

Он не любил писать о своих неудачах, поэтому постарался утаить от читателя один неприятный эпизод своих похождений в монастыре. Однажды, прибыв на остров к дому, где происходили его свидания с М. М., он нетерпеливо открыл ключом дверь и увидел, что прелестная М. М. уже здесь и стоит у камина спиной к входу. В страстном желании он бросился к ней. Она повернулась и… о, ужас! Перед ним стояла К. К. Он ее тоже любил, правда, уже в прошлом, но в этот момент страстно желал М. М., а совсем не К. К. В голове стремительно пронеслись все события, происходившие на острове. Рассказ К. К. о прелестной монахине, которая любила проводить с ней время. Золотое кольцо с тайником, скрывавшим его миниатюрный портрет, которое он подарил ей. Золотой медальон с таким же портретом, подаренный им М. М. Мужчины, искусные в любви, не всегда предусмотрительны и могут делать дамам своего сердца похожие подарки. Он вспомнил, что медальон и кольцо были заказаны у одного и того же ювелира. Дальше понятно. Опытной М. М., увидавшей кольцо на руке молоденькой монахини, не составило труда выпытать у нее тайну, связанную со скрытым в нем портретом. И она решила ему отомстить. После непродолжительных объяснений Казанова с позором покинул остров.

Закончив рассказ, Джакомо попрощался и, ловко прыгнув на площадку, мимо которой в этот момент проплывала лодка, скрылся.

— За углом находится бар гондольеров. Рекомендую зайти, здесь практически не бывает туристов и есть хорошее вино, — крикнул он уже с берега.

Завершив прогулку на гондоле, Татьяна с Владом решили поискать бар гондольеров. Немного поплутав по узким улицам, они, наконец, обнаружили его в тихом переулке совсем недалеко от набережной Гранд Канала.

— Due bicchieri di vino bianco, per favore, — уверенно сказал Влад бармену.

— О, делаешь успехи!

— Стараюсь. Как тебе понравился рассказ твоего гида?

— Думаю, текст он скомпилировал из многочисленных повествований о Казанове, которые легко можно найти в Интернете. Но главное, еще раз хотел продемонстрировать, каким может быть истинный венецианец. Это его работа — удивлять туристов. Под маской наверняка скрывается милый и приятный человек. Видишь, бар нам порекомендовал. Неплохой бар. Правда?

— Правда, неплохой бар. Бокал вина стоит всего полтора евро. Где еще такое бывает? Наверно, профсоюз доплачивает.

Бар этот, судя по обстановке, существовал давно. На стенах — старинные гравюры и фотографии, небольшие картины, портреты гондольеров еще позапрошлого века. Простая мебель. За столиками сидят молодые парни в одежде гондольеров и пожилые итальянцы, возможно, уже бывшие гондольеры, по привычке заходящие в бар.

Оставшуюся часть дня Татьяна с Владом бродили по городу, посетили Академию художеств, где с особым вниманием рассматривали картины Тинторетто и Карпаччо, заходили в маленькие магазинчики и галереи.

Заметив магазин музыкальных инструментов, Влад предложил зайти в него. Дело в том, что он незадолго до поездки набросал песню, посвященную дню рождения Татьяны, и хотел ей показать, что получилось. Войдя в магазин, он взял понравившуюся ему гитару, чуть подстроил ее и сказал:

— Помнишь, я говорил, что почти написал тебе песню, посвященную дню рождения? Хочешь послушать, что получилось?

— Конечно. Думаешь, это удобно?

— Мы же в Венеции. Надеюсь, нас простят.

С днем рождения, любимая! Вспомни, родная,

Глубина твоих глаз от рождения такая?

Глубина, погрузившись в которую, можно

Всё познать, даже то, что познать невозможно.

Утонуть в них так хочется ранней весною,

Поздней осенью, летом, студеной зимою.

Каждый день, каждый миг, обо всем забывая,

Как хочу я узнать: глубина их какая?

Мне всегда не хватает наших глаз разговора,

Наших душ созерцания — время так скоро.

И я снова прошу, не спешите мгновенья.

Эта музыка в нас, как волшебное пение.

В диалоге сердец, тет-а-тет, молчаливом,

Нам слова не нужны в этом вальсе красивом.

Всё понятно без слов, ни к чему их участие.

Может, это и есть настоящее счастье?

С днем рождения, любимая! Верю, родная,

Глубина твоих глаз от рождения такая!

Глубина, погрузившись в которую, знаю,

Я найду все, о чем я сегодня мечтаю!

Он еще не вполне хорошо знал слова, да и аккорды давались с трудом, но Татьяна не обращала на это никакого внимания. Ее заворожила искренность чувства, которое она ощущала в словах, в мелодии, в его голосе. Продавец одобрительно поглядывал на Влада и во время исполнения песни не проронил ни слова, а когда тот закончил петь, уткнулся в какие-то свои бумаги, стараясь не мешать.

— Ну, как? Нравится?

— Очень!

— Сыровато, правда. Еще не все слова и аккорды улеглись окончательно.

— Неважно, главное искренне, образно и очень романтично. Спасибо тебе большое.

День заканчивался. Они направились в отель. Его романтическая обстановка, зажженные на ночь свечи, элегантно сервированный ужин, тень Казановы, витавшая где-то поблизости, сделали ночь незабываемой. Их души и тела воспарили над бытием и закружились в круговороте удовольствия ЛЮБВИ, покоряя одну за другой его вершины и поднимаясь все выше и выше к самой заветной из них.

* * *

Утром следующего дня Татьяна и Влад отправились на катере на остров Лидо. Эта часть Венеции заметно отличалась от старого города. Богатые особняки, фешенебельные гостиницы, широкие ухоженные пляжи — непременные атрибуты южного курорта, готовились принять отдыхающих. Над одним из них возвышался в своем мавританском величии отель «Эксельсиор», в котором обычно останавливаются звезды мирового кино, участвующие в Венецианском фестивале. Огромный белый лайнер с греческим флагом медленно плыл вдоль берега.

В море никто не купался, хотя вода не казалась очень холодной — не сезон.

— Может, рискнем и искупаемся? — предложил Влад.

— Шутишь? Я, пожалуй, не стану рисковать и тебе не советую. Все-таки еще холодно. Пойдем лучше выпьем кофе, вон симпатичное кафе.

Сели за столик. Мягкие лучи утреннего солнца пробивались сквозь неплотное кружево из листьев. Официант принес два капучино.

— Ты знаешь, что трое из четырех итальянцев предпочитают Lavazza всем остальным сортам кофе? — спросил Влад.

— Не случайно и нам с тобой этот сорт нравится больше всего. Я где-то читала, что история Lavazza началась в конце XIX века в Турине, когда Луиджи Лавацца организовал фирму по производству кофе. Он придумал какую-то специальную технологию обжарки кофейных зерен смеси сортов арабики. Говорят, она была довольно простой, но никто до сих пор не знает, какой именно.

— Как все просто. Как все гениальное. Любой художник берет краски и, смешивая их, наносит на холст. Правда, картинами одних восхищаются миллионы людей, а другие так и остаются безвестными.