Медовый рай - Светлана Демидова Страница 29

– А второе?

– А второе… Может, ты что-нибудь сварганишь вкусненькое? Должна же быть от твоего присутствия хоть какая-то польза!

– А разве я только что пользу тебе не приносила?

– Ну… приносила… Это я признаю… Но, согласись, я тебе тоже только что был весьма полезен… А кроме того… – Май улыбнулся, – …я тебя, между прочим, как-то ухой угощал! Теперь твоя очередь!

– А я тебя – кофе!

– Сказанула! Кофе! Да что такое твой кофе против моей ухи?!

– Да-а-а-а, – протянула я, – кофе против ухи, конечно, не выдерживает никакой критики. – Я натянула его футболку и отправилась на кухню. – Ладно… Лежи уж… – сказала я. – Пойду посмотрю, что из твоих запасов можно приготовить на сон грядущий…

Кроме макарон, приготовить, собственно, было нечего. В холодильнике, если не считать десятка яиц, пачки масла, пакета кефира и кусочка сала в морозилке, я ничего не нашла. Конечно, можно было бы нажарить шкварок, но с макаронами как-то было не то… Шкварки надо есть с картошечкой… Можно было бы приготовить яичницу, но я подумала, что будет жирновато – я не люблю, а холостяки только и делают, что питаются яичницей. В кухонном шкафу я нашла полпакета муки, и все было решено. Конечно, оладьи тоже не слишком полезная пища на ночь, зато вкусная и… домашняя. Вряд ли Май жарит себе оладьи. Они вполне смогли бы конкурировать с его ухой.

Когда запах оладий дошел до комнаты, Май появился на кухне.

– Неужели блины? – с надеждой спросил он.

– Оладьи! – гордо ответила я. – Для блинов у тебя сковороды неподходящие. Я люблю жарить на чугунной, с толстым дном…

– Сто лет не ел ни блинов, ни оладий! Ну ты угодила!

– Вот она, польза-то от меня какая!

Май, обжигаясь и чуть ли не урча от удовольствия, поедал оладьи так быстро, что я еле успевала подкладывать. Когда он съел с десяток, я решила охладить его пыл:

– Хватит! Ночь уж на дворе! Не заснешь…

– Это я-то не засну?! – Май расхохотался. – Ты еще меня не знаешь! Кстати, ты не забыла, что я храплю?

– Видишь ли, в ту первую ночью в мотеле я тоже довольно быстро заснула от избытка переживаний, и потому ты мне никак не мешал. Но твой богатырский храп, который доносился ко мне аж со второго этажа нашей дачи, забыть нельзя!

– Во-о-от!

– Все перетерплю… увидишь…

Я опустилась на табурет напротив Мая и подперла лицо руками. Я смотрела на него и думала о том, что готова не отходить от плиты день и ночь, только бы этот человек улыбался мне, обнимал меня, целовал и даже храпел по ночам. Май тоже стал серьезным. Он вытер губы и сказал:

– Спасибо… давно так вкусно не ел… Только… – и опять напряженно замолчал.

– Что – только?

– Боюсь, что не оправдаю твоих надежд…

– У меня их нет.

Он решил, что я лукавлю, и произнес, испытующе глядя мне в глаза:

– Так не бывает.

– Как выяснилось, иногда бывает. Хочу жить одним днем, не заглядывая в призрачное будущее.

Май не нашел, что возразить.

А потом была ночь. Самая сладкая ночь в моей жизни. И вовсе не из-за объятий и поцелуев, что само по себе, конечно же, было замечательно. У нас ведь уже была ночь с Маем в мотеле. Но тогда я почти сразу уснула замертво. В эту же ночь я долго не могла заснуть. И не от того, что Май храпел, а от переизбытка впечатлений и положительных эмоций. Я была рядом с человеком, который казался мне родным. Я не сомневалась, что именно он предназначен мне в этой жизни.

Я утыкалась носом в спину Мая и с наслаждением вдыхала его запах, который, казалось, знала всегда. Вместе со Стасом я всегда спала в ночной сорочке или в пижаме, с Маем же мне хотелось оставаться обнаженной. Это было ново и очень эротично. Поворачиваясь во сне, Май обнимал меня, притягивал к себе и словно обволакивал своим телом. Я замирала от восторга, чувствуя себя защищенной и нужной. Стас никогда не обнимал меня ночью. После ежевечернего интима мы обычно одевались и укрывались разными одеялами, будто отгораживаясь друг от друга. С Маем же все было не так.

Забылась я под утро и проснулась от поцелуя Мая.

– Мне надо на работу, – сказал он. – А ты можешь еще поспать.

Сон у меня тут же пропал. Так приятно было чувствовать мужские объятия. Объятия Мая. Я не могла не признаться:

– Я люблю тебя…

Он закрыл мне рот поцелуем, а потом сказал:

– Не торопись с признаниями, Галя…

– Я люблю тебя, – повторила я.

Он решил сменить тему:

– Я храпел ночью?

– Храпел…

– Как трактор?

– Нет!

– А как кто?

– Как циркулярная пила!

– Не может быть…

– Тогда – как две циркулярные пилы!

– Понял… Я не давал тебе спать… – виновато проговорил он.

Я обняла его за шею так крепко, чтобы и он почувствовал меня всю, и прошептала:

– Даже если бы ты храпел как четыре пилы и шесть тракторов разом, я все равно была бы счастлива от того, что ты рядом.

Он хотел возразить, но я не позволила ему этого сделать, опять увлекая за собой в чувственный омут. В результате Май не успел позавтракать, и мне пришлось спешно запаковывать ему оладьи, чтобы он смог перекусить ими на работе.

– Увидимся вечером, – сказал он мне на прощание, и я поняла, что потомок князей Лазовитых не собирается от меня избавляться в ближайшее время. Я так обрадовалась этому, что принялась прыгать по комнате и кружиться, а потом в изнеможении рухнула на постель, прижалась носом к подушке Мая и долго вдыхала его запах.

И потекли дни, наполненные Маем и заботой о нем. Целыми днями я чистила и скребла его квартиру. Кухня, обитая пластиком, мебель, плита и холодильник были так заляпаны пятнами! Мне пришлось купить самую ядовитую дезинфицирующую жидкость и приводить все в порядок. Когда я вынула из стиральной машины тот самый асфальтового цвета тюль, он не только не побелел, но и расползся в клочья прямо у меня в руках. Однако я не огорчилась, а обрадовалась. Я отправилась в магазин тканей и к бежевому пластику стен купила шоколадного цвета шелковые шторы и плотный тюль цвета ванили. Кухня настолько преобразилась, что Май застыл в дверях, разглядывая ее. Я думала, что он обрадуется, но его реакция оказалась до странности непредсказуемой. Он потемнел лицом и жестко сказал:

– Никогда больше этого не делай!

– Чего именно? – удивилась я.

– Ну… этого… Преобразований не надо… – И он показал рукой на шторы и тюль, цвет которого мне казался особенно удачным.

– Тебе не нравится? – не могла не спросить я.

– Дело не в этом…