Залог любви - Пола Хейтон Страница 29

Ричард положил телефонную трубку на рычаг и с шумным выдохом облегчения откинулся на спинку кресла. Он только что закончил разговор с отцом. Став свидетелем мучений Одри, так и не отважившейся на откровенность со своей матерью, Ричард решил, что и ему не стоит откладывать в долгий ящик объяснение с собственным отцом. Промедление лишь усугубляло проблему.

Отец перенес новость стоически — и это притом, что он действительно страстно желал, чтобы сын работал под его началом. Более того, когда Ричард в попытке смягчить свой отказ сказал, что не уверен, что справится с возложенными на него обязанностями, отец сухо перебил его:

— Сынок, я мечтал заполучить тебя потому, что беру на работу лишь самых лучших.

После этих слов у Ричарда окончательно отлегло от сердца — отец считал его одним из этих пресловутых «самых лучших». Признание отца было очень важным для Ричарда, и он в который раз мысленно поблагодарил Одри за совет откровенно поговорить с отцом.

Одри… Мысли Ричарда вновь вернулись к тому поцелую. Вот уже две недели Ричард недоумевал, что же толкнуло его на этот безумный поступок.

Трогательная вера в него Одри? Она заставила Ричарда почувствовать себя тем, кем он не чувствовал себя вот уже несколько лет. Нормальным человеком, нормальным мужчиной — а не бесчувственным бревном, каким его выставляла Николь. Вот уже несколько лет Ричард чувствовал себя уверенно только на работе, все, что входило в понятие «личная жизнь», пугало его, — спасибо бывшей жене, она постаралась на славу.

Целуя Одри, Ричард ощутил, что вакуум, образовавшийся в его душе после предательства Николь, заполнился — заполнился слабой надеждой на то, что не так уж он бесчувственен и несостоятелен в тонкостях психологических отношений между мужчиной и женщиной. Однако Ричард не доверял этой призрачной надежде и поэтому счел себя обязанным отступиться от Одри, чтобы не испортить ей жизнь так, как он испортил ее Николь — по ее же собственным словам. Причинить боль Одри — милой, доверчивой, ставшей ему близким другом — он не мог.

Самым лучшим в этой ситуации было бы держаться впредь подальше от Одри — от ее нежного лица, прелестных глаз и сладких губ, — но и это было невозможно. Ричард дал себе слово, что позаботится об Одри, и намеревался это слово сдержать. Одри нуждалась в нем, и он как друг обязан был ей помочь.

Мысли Ричарда были грубо прерваны вторжением в кабинет незнакомца, даже не потрудившегося постучать.

— Вы Андервуд?

Ричард вскинул брови — весьма вежливо, ничего не скажешь. Незнакомец выглядел довольно странно. На вид ему было не меньше тридцати пяти лет, но одет он был, словно сбежавший с уроков подросток. Отчего-то этот тип вызвал у Ричарда неприязнь — возможно, из-за капризного выражения лица, но Ричард ничем не выдал своей антипатии.

— Я Ричард Андервуд, — подтвердил Ричард. — Чем могу быть вам полезен?

Ричард привстал из-за стола, но руки против своего обыкновения визитеру не подал. Более того, Ричард демонстративно взглянул на часы, давая понять, что его время дорого. Правда, Он и на самом деле спешил — на сегодня у Одри был назначен визит к врачу, и, если он задержится, она вполне способна поехать на прием на автобусе — ее упрямства вполне хватит на это.

— Вы можете быть мне полезны, — насмешливо заявил неприятный посетитель, — если оставите меня в покое.

Ричард в изумлении воззрился на него.

— А вы, простите?..

— Теодор Уильямс, — церемонно представился посетитель и даже картинно шаркнул ножкой. — Мой отец грозится отказать мне от дома, если вы не прекратите трепать его имя в связи с этой дурацкой идеей насчет моего отцовства.

Непонятная неприязнь к посетителю обрела реальные формы. Вот оно что — Теодор Уильямс. Тедди. Тот подлец, что имел наглость отказаться от собственного ребенка.

— Мистер Уильямс, позвольте вам напомнить, что у вас есть определенные обязательства по отношению к собственному ребенку, — холодно сказал Ричард. — Поскольку с вами, как я понимаю, разговаривать бесполезно, я счел возможным апеллировать к вашему отцу с одной-единственной целью — он надавит на вас и вы эти обязательства выполните. На мой взгляд, это абсолютно закономерно.

— К собственному ребенку?! — В голосе Тедди послышались истеричные нотки. — О чем вы толкуете?! Позвольте мне вам кое-что сказать. Одри не удастся повесить на меня всех собак. Я не желаю быть козлом отпущения!

Ричард вперил в его капризное лицо свинцовый взгляд.

— Что вы имеете в виду, мистер Уильямс, позвольте узнать?

Тедди неприятно осклабился.

— Объяснить? Я объясню. Этот ее ребенок… Она могла зачать его от кого угодно. Она же безотказная. Понимаете, о чем я?

С трудом сдерживаясь, Ричард процедил сквозь зубы, буравя мерзавца ледяным взглядом:

— Я полагаю, вам лучше уйти, мистер Уильямс.

До недавнего времени Ричард и сам считал, что все женщины подобны Николь — вероломны и лживы, но Одри… Этот негодяй Тедди ради своей выгоды способен очернить кого угодно, даже Одри, в чистоте и искренности которой даже сам Ричард — благодаря стараниям своей бывшей жены давно не верящий женщинам — нисколько не сомневался.

— В чем дело, Андервуд? — насмешливо спросил Тедди, обнажая в неприятной улыбке великолепные зубы. — Сам небось пробовал? Или она для тебя слишком толстая? Ты подожди немного, родит — глядишь, похудеет и у тебя встанет…

Ричард сам толком не успел понять, что произошло дальше — лишь резкая боль в сжатой в кулак руке заставила его опомниться. Глядя на отлетевшего к противоположной стене Тедди с окровавленным ртом, Ричард краем сознания понял — это он ударил подлеца. Он, гордящийся своей железной выдержкой, ударил человека по лицу!

Однако о содеянном Ричард нисколько не сожалел. Вынув из ящика стола упаковку бумажных платков, он брезгливо швырнул ее поверженному противнику.

— Утритесь! Не хватало, чтобы вы еще испачкали кровью мой ковер… мистер Уильямс, — с холодной усмешкой прибавил он.

— Вы… вы ударили меня! Я буду жаловаться! — проблеял Тедди, не рискуя, однако, подойти поближе.

— Убирайтесь, — негромко приказал Ричард, уговаривая себя не давать вновь волю рукам.

Почувствовав в его голосе угрозу, Тедди Уильямс поспешно ретировался.

Когда за ним захлопнулась дверь, Ричард с силой ударил кулаком по столу. Это не помогло — злость не проходила. Пора было ехать к Одри. В надежде на то, что по дороге к ней он успокоится, Ричард вышел из кабинета.