Пустите меня в Рим - Елена Чалова Страница 29

Честно сказать, мне всегда хотелось встретить Новый год так, как это показывают в старых фильмах. Вот, например, «Карнавальная ночь». Не в смысле с Гурченко и ударниками труда, а просто в обществе людей, с которыми хорошо. И чтобы было много знакомых и друзей. Большой светлый зал, и самодеятельность смешная, и серпантин, и танцы. Бабуля рассказывала, что они и правда раньше так жили. Она работала на каком-то оборонном заводе и фотографии мне показывала – костюмы они себе шили, номера придумывали, газеты рисовали, в походы ходили.

Наверное, тогда просто люди другие были.

Вот как я, среднестатистическая девушка, встречала этот праздник? Бывало, дома с мамой. Бывало, в компании или на дискотеке. Прошлый Новый год ходили с Андреем и его компанией в клуб. Ну и что? Дымно, громко, народ пьет ведрами, на эстраде кто-то прыгает типа Верки Сердючки или другого бесполого монстрика. Брр.

Но сегодня… сегодня я поняла – вот он, тот самый праздник, когда все так, как хотелось. Начать с того, что когда мы с девочками одевались, то выяснилось, что мы-то все в платьях, а вот мужики наши кто в чем! Только одна Лариса сообразила взять Мишане костюм. Я расстроилась. Как же мне в голову не пришло! Мы с Кристиной и Машей сидели с вытянувшимися физиономиями, и тут Платон позвонил на мобильник и велел нам идти в замок. Там в холле и встретимся, сказал. Ну, что делать-то? Мы куртки накинули, туфли с собой, и бегом.

Замок сверкал огнями, и каждая из нас почувствовала себя Золушкой на балу: парадная лестница сияла, а по бокам стояли ливрейные лакеи с канделябрами. К нам подошла хозяйка и, мило улыбаясь, показала специальную комнату, где можно раздеться и сменить обувь. Здесь же были зеркала и даже столики со всякими нужными вещами: пуховки для пудры, салфетки, минеральная водичка. Мы не спеша поправили волосы, надели туфельки и выплыли в холл. Вот тут нас ждал сюрприз! Наши мужики... Они были в смокингах! Я думала, просто описаюсь от удивления! Дим оказался так хорош, у меня даже глаза защипало, и только страх, что тушь потечет, помешал мне расплакаться. Просто удивительно, как одежда меняет человека. Я ведь всегда знала, что он обыкновенный. Ну вот видали программера в свитере и замызганных джинсах? И волосы чуть длиннее, чем надо. А теперь передо мной стоял смуглый красавец, и оказалось, что он и высок, и строен, и вообще – мечта, а не мужик. Я видела таких только на картинке: белая сорочка с таким смешным воротничком, бабочка, широкий пояс, черный смокинг и лаковые туфли. Он подал мне руку и, пока мы поднимались по лестнице, прошептал:

– Ты сегодня самая красивая. Я и не видел это платье.

Я холодно улыбнулась. Не объяснять же, что и платье, и туфли – на одну ночь. Да и какая разница! Я красивая – и это главное!

Это был самый чудесный новогодний вечер в моей жизни. Замок поразил меня блеском и великолепием; преобладал в нем стиль барокко: много зеркал в золоченых рамах с завитушками, мебель на гнутых ножках, обтянутая тканью и украшенная все той же позолотой и завитушками, камины, выложенные камнем, росписи на потолке – толстенькие амурчики и нимфы сменялись гроздьями винограда и фантастическими цветами, птицами. В огромном зале был сервирован стол, и перед каждым прибором стояла табличка с именем гостя. Традиционно-свадебное расположение стола буквой «П» позволило хозяевам рассадить гостей компактными группами по национальному признаку. Четко выделялись компании наша, немцев, чехов. Было еще несколько отдельных супружеских пар, которые разместились рядом и с большим удовольствием принялись между собой знакомиться. Блюда разносили слуги в ливреях. Один слуга – совсем еще мальчик, но преисполненный серьезности в связи с важностью своей миссии, – держал в руках поднос, на котором стоял серебряный колокольчик. Желающий сказать тост знаком подзывал к себе мальца, звонил в колокольчик, чтобы привлечь внимание, и уж затем толкал речь. Стол вытянулся в одной половине зала, а в другой было место для танцев. И вот в двенадцать часов все дружно выпили под здравицу хозяина замка (а может, он был управляющий, но играл роль хозяина), смысл его медленной речи сводился к вечному «за мир во всем мире», а потом хозяин, до смешного похожий на опереточного персонажа, – с закрученными черными усиками и напомаженными волосами, – подхватил свою даму, сверкавшую пышными оголенными плечами и большим количеством уж не знаю каких камней в колье, и закружил ее в вальсе. На хорах играл самый настоящий оркестр, и я с завистью смотрела на пары, кружащиеся по паркету.

– Идем. – Дим, неотразимый в смокинге и с роскошным галстуком-бабочкой, потянул меня на танцпол.

– Я не хочу.

– Да ладно, когда еще мы так потанцуем? Только если на серебряной свадьбе.

Мне стало обидно до слез.

– Я не умею вальс.

Он тряхнул головой и сказал:

– Я умею. Буду вести, а ты за мной. Давай, Туська, ты все можешь. В конце концов, у тебя прекрасное чувство ритма.

Я бросила взгляд в зал. Там было уже довольно много народу, и не все отличались лебединой грацией. Черт с ним со всем, в конце концов, я хочу танцевать!

И мы танцевали. Боже мой, после Рима это был самый счастливый момент в моей жизни: сияли люстры, кружились в танце элегантные и улыбающиеся люди, но я точно знала, что мы с мужем самые счастливые и красивые здесь. Я видела это в его глазах и чувствовала по тому, как нежно и крепко он обнимал меня за талию.

По мере того как убывало спиртное на столах, речи и тосты становились все короче и эмоциональнее. Никто ничего не переводил, но как-то практически все было и так понятно. Обнаружилась даже самодеятельность. Один из немцев показывал фокусы, чехи пели какую-то песенку, судя по хихиканью, что-то вроде частушек, а Ник и Маша станцевали классический рок-н-ролл, вызвав бурю аплодисментов. Оркестр, игравший первоначально вальсы и прочие замечательные танцы начала позапрошлого века, перешел на что-то в стиле «дискотека восьмидесятых» плюс Гленн Миллер и тому подобное. Не были забыты народные песни, и нам пришлось отплясывать под цыганочку. Потом пошли конкурсы типа «кто закатит апельсинчик партнерше в декольте без помощи рук». Часам к трем за столом остались только наши. Немцы и чехи отбыли баиньки. Осознав, что пить больше нечего, а есть не хочется, мы решили пойти погулять, тем более что мальчики пообещали нам сюрприз.

Правда, сперва пришлось сбегать переодеться, на улице оказалось весьма холодно, и гулять в вечерних платьях не хотелось. Мужики наши вымелись раньше, назначив нам таинственное свидание «у главного входа в замок».

Не прошло и получаса, как мы с девочками столпились на ступенях. Замок был темен и тих, все уже спали, утомленные танцами и празднованиями. Мы невольно понизили голоса и шепотом спрашивали друг у друга: где, черт возьми, наши оболтусы ходят? И вдруг раздался свист и взрыв – в небо взвилась ракета, потом еще одна. К нам подбежали Мишаня, Дим и Платон с бутылками шампанского, и мы, криками приветствуя каждую особенно роскошную вспышку, пили за Новый год и любовались фейерверком. Оказывается, в дело пошла та самая тяжеленная сумка со всякой пиротехникой. И вот теперь ракеты и петарды одна за другой взмывали в воздух, и в темном небе расцветали пальмы, цветы и разноцветные звездочки. В замке зажегся свет, и из окон выглядывали люди. Кто-то любовался халявным салютом с удовольствием, но были и недовольные лица. И вдруг что-то пошло не так (потом ребята – два бесхозных молодых человека – объяснили, что направляющая трубка одной из петард накренилась, а они не заметили вовремя – грелись, надо полагать). И заряды полетели в сторону замка. Увидев несущийся на нас золотистый шарик, мы с визгом посыпались с крыльца, а менеджер бросился вызывать скорую и пожарных. Столпившись в сторонке, мы со страхом наблюдали за происходящим. Эта конкретная хлопушка была сделана так, что каждый последующий заряд поднимался чуть выше – в нашем случае пролетал чуть дальше – остальных, а потом взрывался снопом разноцветных брызг. И вот мы смотрели, считали и с ужасом гадали – долетят ли заряды до замка. Шестой ба-бах!