Любить нельзя - Ева Ройс Страница 29

В кухне было действительно прохладно, и я, долго не думая, залезла к нему на софу и прижалась к теплому боку парня. Вдохнула его аромат, смешанный с запахом одеколона… и стало немного лучше. Полчище кошек, что раздирали мою душу на части, отступили на время и спрятали когти. Марк обнял меня и положил голову на мое плечо.

– Как дела в офисе? – спросила я осторожно через несколько минут уютной тишины.

– М? – растерянно пробормотал он, продолжая обнимать меня.

– Говорю, как дела в офисе? – терпеливо повторила, мягко массируя крепкую шею. Его мышцы были напряжены настолько, что казались тверже камня.

– А… – выдохнул. – Все отлично. И у тебя просто волшебные руки, Поль.

– Все отлично? И потому ты пропадаешь там целыми днями? – я пропустила мимо ушей комплимент. – Может, тебе нужна помощь? Хоть какая.

– Нужна, – кивнул Марк. – Проследи за одной девочкой, которая ложится непонятно когда, ест непонятно что и прогуливает учебу.

Я закатила глаза. Все со мной хорошо. Уж мне точно лучше, чем Марику, который взял на себя столько всего. Зачем? Кажется, из-за меня. Чтобы я не волновалась и могла вести такой же образ жизни, как если бы с нами был папа. А я… а что делаю я? Стало очень стыдно.

– А если серьезно? – не дала ему увильнуть с темы.

– Это серьёзно, – он снова уткнулся лбом в мое плечо. – Еще серьезнее будет, если я отшлепаю кое-кого.

– Что?.. – у меня просто дар речи от подобного заявления пропал.

– Отшлепаю, – продолжил Марик тем же спокойным тоном. – За то, что кое-кто в итоге не сдаст сессию.

– Все я сдам! – возмущенно отозвалась, чувствуя, как щеки покраснели. Идиот. Ну какой же он дурак, а? – И я сейчас о тебе. Ты печешься обо мне, но о себе совершенно забыл. Так нельзя.

Планировала сказать очень многое. И про работу, и про его учебу, и еще про много чего, но вместо этих слов произнесла совершенно другое, но куда более важное и правильное:

– Береги себя. Я тебя люблю, ты же знаешь?

Марк мне улыбнулся. Легко, весело и обворожительно, будто и не было между нами недопонимания, а в нашей жизни – стольких проблем. Будто все так, как до того злополучного вечера после полученной мной двойки. Будто…

– Знаю.

И я вздрогнула от неожиданности, когда его губы коснулись моей щеки. Невесомое прикосновение, невинное, но дыхание захватывает, а кожа горит.

– Теперь иди спать, Поль, – он разорвал объятие и осторожно подтолкнул меня вперед.

– А грязная посуда и…

– Я сам уберу, – оборвал меня на полуслове. – Сладких снов.

– Сладких снов, – повторила за ним, почему-то уже шагая в сторону своей спальни.

Марк что, маг? Околдовал меня. Меня и, наверное, весь мир, потому что с той ночи дела пошли куда лучше. Я впервые за долгое время выспалась и поехала на учёбу, не опоздав при этом. Сдала несколько тестов, которые пропустила и к которым совершенно не готовилась, с первого раза. А потом, когда добралась до клиники, меня и вовсе обрадовали новостью, что операция прошла успешно и теперь можно посещать папу. Мое счастье не смог бы измерить ни один прибор – ему просто-напросто не хватило бы шкалы.

"Марик, как дела? Надеюсь, ты пообедал. Я сегодня бью рекорды по удачливости! Сейчас иду к папе – мне разрешили зайти к нему, представляешь? И заедешь за мной вечером?" – быстро напечатала брату. Не могла не поделиться захлестывающими меня эмоциями.

Ответ пришел почти мгновенно:

"Завидую. А у меня удача на нуле. Осталась лишь надежда на конспекты" .

И прислал фотографию, на которой был запечатлен "творческий беспорядок" в виде тетрадей, каких-то бумаг, стикеров и чашки с недопитым эспрессо. Судя по интерьеру и освещению помещения, Марик зависал в кафе, расположенном под офисом отца. Ну что сказать? Трудоголик обыкновенный: умудряется совмещать работу и учебу. Плюс не забывает обо мне, отце и о спортзале. Это восхищает. Сделала мысленную пометку поймать его и насильно помочь.

"Когда примерно заехать? Я буду свободен после 6", – добавил он через пару секунд.

Немного подумав, написала:

"Как сможешь;) И лови немного моей удачи!"

Закрыла мессенджер, убрала телефон в сумочку и с широкой улыбкой направилась в палату папы. Причем чуть ли не вприпрыжку – я казалась себе перезаряженной батареей, у которой клеммы уже искрятся от высокого напряжения.

Однако мой пыл угас, едва я вошла в нужный бокс. Замерла у порога, не сразу сумев сделать шаг вперед.

– Полина Андреевна? – окликнула медсестра, сопровождающая меня. – Все в порядке?

Я выдохнула и вошла. Просто в тот единственный раз, когда нас пустили на пару минут к отцу, мне не удалось его разглядеть. Голова кружилась, а подступающие слезы и вовсе не давали видеть ничего дальше своего носа. А сейчас…

Папа был весь в бинтах. И мне сразу вспомнились материал дела и заключения врачей. Голова – сотрясение и раны от осколков, руки – папа до последнего сжимал руль, пытаясь вернуть себе контроль, правая нога – ее придавило, когда машина перевернулась, туловище – открытые раны и сломанные ребра. И это лишь часть полученных увечий.

– А ему точно не больно? – глупый вопрос, понимаю, но мне было важно знать ответ.

– В состоянии коматоза реакция на боль ослабевает, так что нет, не больно, – пояснила женщина.

Кивнула, таким образом благодаря ее, и присела на стул рядом с кроватью. Стараясь быть максимально осторожной, потянулась и коснулась пальцев папы – привычно шершавых, но… не таких теплых, как должно быть.

– Можно еще спросить? – поспешила уточнить, пока медсестра не ушла.

– Да, конечно, – работница клиники замерла у дверей.

– Если я буду говорить, то меня папа действительно услышит?

– Я ничего не могу вам обещать, однако есть шансы, что… – небольшая пауза, во время которой в ушах набатом звучит писк приборов, подключенных к Довлатову-старшему, – что все же услышит. Что-то еще?

– Нет, спасибо, – я снова прикоснулась к родителю, но затем, словно обжегшись, отдернула ладонь. Мало ли, вдруг что-то задену?

Медсестра ушла, но я еще долго сидела в тишине, собираясь с силами и подбирая слова. Что мне говорить? В голову ничего не приходило. Но вдруг моя речь поможет? Вдруг его состояние улучшится? Как… как в фильмах или тех статьях, что я успела перерыть в поисках достоверной информации.

– Пап, как ты себя чувствуешь? – запнулась, осознав, что за чушь произнесла. Несколько минут думала, о чем бы ему рассказать. Поднялась, начала мерить пространство палаты широкими шагами. Потрогала растение с необычными листьями, стоящее на подоконнике, пытаясь понять, что за цветок передо мной. Снова вернулась к стулу и села, обняв себя руками.