Синий бриз - Кристин Лестер Страница 29

– Да кто же думал-то?

– Агнесс, зачем все усложнять? Все и так очень запуталось: Пьер в бешенстве! Нет, конечно, вы оба имеете на это право. Но… и мы – тоже! Понимаешь? Ты-то должна это понять! Ты же сама сказала, что у меня глаза не светились так сильно, даже когда я встретила Марка, ты сама сказала, что я вляпалась, как муха…

– Это понятно, Жозе. Только не надо лукавить. Сейчас я бешусь именно оттого, что у меня нет, в общем-то, основательной причины обижаться на тебя. А очень хочется! Потому что меня все это бесит!

– Агнесс!

– А вот если ты будешь строить из себя невинного ангелочка, то я буду считать, что причина эта у меня появилась. Я не люблю, когда мне врут.

– Агнесс, я не вру. Я просто люблю твоего Шарля.

– Вот спасибо! Знаешь, если бы я была его женой или хотя бы невестой, я бы все уши тебе оборвала. Но если он скажет мне то же самое… Я вас убью обоих! Тоже мне, нашла, кому исповедоваться…

– Агнесс, спасибо тебе. – Жозе почувствовала огромное облегчение. Фактически Агнесс отпустила их друг к другу.

– Ладно, пока. Давай встретимся числа тридцатого, может, у меня перекипит к тому времени. Но, Жозе! Запомни: я его тебе не дарила. Если он все-таки выберет меня…

– Как та история с босоножками?

– Нет, я не буду тебя обманывать, но почему ты не допускаешь мысли, что он действительно может выбрать меня?.. Пока!

Жозе положила трубку и сказала, глядя на телефон:

– Потому что он уже выбрал меня.

Это была правда, в которую она сама не могла поверить. Это была та правда, которую она ждала и боялась одновременно. Жозе ликовала в душе и в то же время сильно сомневалась: ведь Шарль, как она убедилась, способен вести загадочную игру на грани профессионального флирта и глубокого искреннего чувства. То, что произошло на веранде, то, что питает ее душу надеждой, может быть, совсем ничего не значит. Шарль с присущим ему шутливым коварством может подойти и сказать:

– А что, разве что-то меняется? Это была просто слабость двух давних знакомых. У тебя – Пьер, у меня – Агнесс.

Но все равно ей отчего-то радостно. У них впереди еще Новый год, и уж тогда…

Пьер считал, что он пострадал больше всех. Скольких женщин он обманывал, скольких бросал; скольким дарил тепло своей души или просто проводил ночь, а наутро навсегда изгонял из памяти… Сколько они с Шарлем вместе пережили, сколько о себе всякого рассказали… Они были верными друзьями, никогда не позволяли себе делить женщин. И вот в один день каждый из них решил, что наконец нашел свое настоящее счастье. Чем же таким они прогневили Бога, если он дал им это счастье – одно на двоих?

– Слабость простительна, – сказала ему Жозе, как будто пытаясь оправдаться за свой поступок. – Слабость идет не от сознания, а от сердца. Но по той же причине она и опасна.

– Эта мысль слишком глубока для меня, – соврал Пьер, чтобы не продолжать разговор, который принял совсем не тот оборот, что он предполагал.

На самом деле он был полностью согласен с Жозе.

Сегодня им с Шарлем предстояло ехать домой, в Бретань, где, оказывается, выросла и Жозе. Вот это парадокс! Он сделал ей предложение, даже не поинтересовавшись ее родителями, ее детством, вообще не зная о ней ничего. А Шарлю всего за двое суток знакомства она все рассказала. Вот так: у него было два месяца, у Шарля – два дня. И победил Шарль. Пьер усмехнулся. Может, они в детстве вместе играли на побережье в одной разновозрастной толпе со всех ближайших кварталов? Может, они учились в одной школе?.. Может, он был действительно слишком легкомысленным, когда позвал ее замуж? Этот разговор с Жозе, тягостный, не принесший ему ни желаемых результатов, ни утешения, так измотал его, что впервые он был рад попрощаться с ней и с облегчением вздохнул, положив трубку на рычаг.

Они уехали в Бретань, потому, что надо было навестить родителей до Нового года, так как праздники решено было проводить в Париже. Они уехали, натянуто перебрасываясь фразами о пустяках или вообще отмалчиваясь. Но один уговор, как в детстве, оба провозгласили железным и неприкосновенным: до возвращения в Париж о Жозе не вспоминать. Впрочем, он был придуман из-за того, что обоим было бы трудно говорить на эту тему. Стена недоверия встала между ними впервые в жизни, и теперь они не знали, что с ней делать, поэтому инстинктивно обходили причину размолвки. Да и не было здесь, в Бретани, места их настоящему, здесь было их детство, их прошлое, которое никогда не затемнялось ревностью.

Жозе спокойно, в приподнятом настроении пережила предпраздничную суету, легкомысленно оставив переживания до лучших времен, тем более, что вот-вот должна была произойти их вторая встреча. Она ждала продолжения, не будучи уверенной, что оно пройдет именно так, как хочется, но все равно очень желая наконец поставить точку в этой истории.

Придя на работу двадцать седьмого, Жозе обнаружила у себя на столе огромный торт, несколько бутылок вина и множество каких-то подарков и шариков.

– У меня день рождения перенесся с апреля на декабрь? – спросила она, вызывающе посмотрев на Льюиса.

– Да. – Все ее коллеги и кое-кто из других отделов стояли с положенными улыбками на лицах.

– Вы что, ребята? – Она обвела взглядом присутствующих. – Коллективно умом тронулись? Льюис, или ты уже назначил меня – собой?

Тот расхохотался:

– Нет, дорогая моя. Умом тронулась, скорее всего, ты. Может, кстати, и коллективно.

– Почему?

– Твой журнальчик, – он выразительно помахал над головой свеженьким экземпляром, пахнущим типографской краской, – твой журнальчик подписан двумя авторами: Жозе Делор и Сицилией Рено. Художник и автор текста.

– Льюис! Господи! Я совсем забыла про мои комиксы! Льюис! Дай! – Она запрыгала перед ним, пытаясь достать журнал, который он держал в вытянутой вверх руке.

– Так вот. Эти двое в твоем лице коллективно тронулись умом, потому что забыли! – Льюис назидательно поднял вверх вторую руку с указательным пальцем. – Забыли, что у вас сегодня новый День рождения. С чем мы вас и по-здра-вля-ем!!!

Жозе схватила, наконец, журнал. Вот оно. Творение ее рук, ее ума, ее карандаша… Вот оно, нашедшее воплощение на бумаге то, чего, может быть, она так и не дождется в жизни. Шарль…

– Сицилии не забудь купить креветок на гонорар! Она же – соавтор, – сказал Льюис, передавая ей бокал. – А теперь расскажи, что ты делала на Рождество, если забыла про самое важное в своей жизни?

Жозе чуть пригубила вино.

– Я делала самое важное в своей жизни.

– Как это?

– Встречалась с героями истории.

– Ага. И довстречалась до того, что забыла про все.

– Да! – Жозе не терпелось остаться наедине со своим творением. Что там Льюис еще от нее хочет?