Слеза Шамаханской царицы - Вера Колочкова Страница 29

– Вла-а-ад... – протянула она, обернувшись от плиты и глянув на мужа с легкой укоризной. – Ты уж, пожалуйста, выбирай выражения... Она ж потом в садике ляпнет не к месту...

– А что, вполне нормальное слово! Непотребное – значит, не годное к потреблению! Правда, дочь?

– Правда, папочка! Пойдем послушаем, как она поет непорт... непоб... – тут же запуталась Сонечка в трудном слове.

– Пойдем, пойдем, доченька... Не будем мамочке мешать...

Ушли, воркуя, в Сонечкину детскую, и будто вздохнулось с облегчением – в бездарном спектакле короткий антракт объявлен. Провела рукой по лицу, без сил опустилась на кухонный диванчик. Так, надо собраться с мыслями, оценить обстановку... Интересно, что это с ним сегодня, почему к Эльзе не сбежал? Совесть замучила, решил семье толику внимания уделить? Или вдруг выздоровел от сумасшедшей влюбленности? Хотя нет, не вылечился, глаза тоскливые выдают, и эта провальная задумчивость среди разговора... А вдруг... Вдруг Эльза ему от ворот поворот дала? А что... Вполне вероятно... Как там холодная Исидоровна про свою дочь рассуждала? Не он первый, не он последний? Временная компенсация неполученной отцовской привязанности, любопытное изучение чужой любви и нащупывание ее пальцами? Что ж, может, уже достаточно нащупала, изучила... И выбросила за ненадобностью. Вполне, вполне вероятно! Только ей-то теперь что со всем этим делать? Любоваться на его смятенное страдание? И сколько любоваться? Месяц, год, два? Или, может, до конца жизни, так и не дождавшись цветов терпения?

Хотя к чему все эти торопливые предположения... Ишь, запаниковала, побежала впереди паровоза! Нет уж, пусть паровоз катится по своим рельсам, все равно рано или поздно куда-нибудь привезет. Вот только куда?

И снова напало отчаяние, странное состояние, сродни равнодушной усталости. Как же все это глупо, смешно... И роль чужая смешна, будто в нелепое платье обрядилась. Наверное, зря она с этим дурацким терпением затеялась, не по духу ей эта роль, не по характеру... Хотя – вон как счастливо в своей комнате Сонечка смеется, и слышно, как вплетается в этот смех голос Влада, умильный, немного сюсюкающий...

Встала с диванчика, двинулась навстречу этому смеху сомнамбулой. Даже руки вперед протянула, словно намереваясь подхватить его на лету. Заглянула в комнату, привалившись плечом к косяку... Сидят оба на ковре, с куклой развлекаются. У Влада улыбка до ушей – не натужная, настоящая, искренняя, будто из той жизни взятая. Глянул на нее, стоящую в дверях, и словно невидимым ветром всю счастливую искренность сдуло. А улыбка осталась, как маска приклеенная, и желваки на скулах от напряжения дрогнули, и промельк досады в глазах – зачем пришла, нам так без тебя замечательно было...

Как хорошо, как удачно в комнате телефон зазвонил! Повернулась, постыдно заторопилась на его зов, обругав себя неуклюже – что ж ты, бедолага, так суетишься в своей неприкаянности... Если взвалила на себя крест, уж неси до конца, не заглядывай на обочину! Да, горько, а ты не пестуй шестое чувство, не обостряй звучание камертона, не анализируй происходящее так уж болезненно! Да, горько... Но не смертельно же, в конце концов!

Схватила трубку, повалилась в кресло, отозвалась, запыхавшись:

– Да, слушаю...

– За тобой там гонятся, что ли? – полился в ухо веселый спасительный Светкин голос.

– Да нет. Просто пока добежишь...

– Ну да, ну да! По вашему квартирному лабиринту пока добежишь, точно запыхаешься! Понастроили себе клетушек, многодетные вы наши... Привет, Лизок!

– Привет... Рада слышать, подруга...

– Ну вот и замечательно! Если слышать рада, то, значит, и увидеть рада будешь! Давайте, ребята, к нам, у нас тут праздник небольшой намечается! Сегодня с Романовым проснулись и вдруг вспомнили, что именно в этот день он мне счастливое предложение руки и сердца сделал! Ну как это событие не отметить, а?

– Ой, не знаю, Свет... Если честно, ты меня врасплох застала.

– Да ладно – врасплох! Ты же знаешь, когда мы вот так спонтанно собираемся, всегда хорошо сидим! Давай бери своего Вершинина в охапку и дуй к нам!

– Да он вроде занят сегодня, у него дела... Не сможет, наверное...

– Ну, тогда одна приходи!

– Нет, Светка, что-то у меня настроения нет. Извини, не могу я. Вы уж как-нибудь сами свой праздник празднуйте, тем более он такой интимный... Зачем вам свидетели?

– Как это – зачем? Если зовем, значит, нужны свидетели. Чтоб счастье зафиксировать, как во Дворце бракосочетания. Ну, Лизка, прошу тебя, приходи, оторви задницу от домашних дел!

– Не знаю, Свет... Давай я тебе чуть позже перезвоню, у меня в духовке пирог подгорает...

Быстро нажала на кнопку отбоя, поднялась с дивана и впрямь зачем-то отправилась на кухню, будто устыдилась вранья относительно подгорающего в духовке пирога. Обиделась, наверное, Светка. А с другой стороны – действительно не хочется быть в роли свидетеля чужого счастья – именно сейчас... Какой из нее свидетель, если душа собственным переживанием сморщена? Окуни ее сейчас в чужое счастье – совсем загнется... Нет, не от зависти, а от горечи невольного сравнения. По принципу – чем больше плюс, тем больше минус. К тому же Светка – натура ушлая, сразу по ее виду обо всем догадается, расспрашивать начнет...

Да, чужое счастье свидетельствовать – процедура чудесная, конечно. А вот обратная процедура... Нет, не нужны свидетели тому терпению, которому до цветов еще семь верст киселя хлебать. Даже и такие свидетели, которые в собственном терпении когда-то взахлеб наплавались. Эгоистично звучит, но уж прости, Светка, мне сейчас не до высокого альтруизма...

Проходя мимо ванной комнаты, застыла на секунду, услышав из-за двери глухо доносящийся голос Влада. И, к своему стыду, не смогла сдвинуться с места, так и стояла, прислушиваясь.

– ...Я помню, помню, Эльза, сегодня никак не можешь... Да просто так звоню – вдруг что-то изменилось... А завтра? Что, и завтра? Но как же... Ну не сердись, пожалуйста, я просто не могу не звонить... Нет, не говори так, Эльза, прошу тебя... Я вообще не понимаю, что происходит, объясни...

От звука разлившегося по квартире дверного звонка вздрогнула, порскнула от ванной, как смешная коммунальная сплетница из старых советских фильмов. Господи, до чего докатилась... Так скоро и сама себя не узнаешь!

Под загнанное буханье сердца открыла дверь, уставилась на вбежавшую в прихожую Ленку, заставила себя улыбнуться. Хорошо, она ей в лицо не смотрит, разматывает шарф на шее, тарахтит весело, звонко:

– Ой, теть Лиз, какой мороз на улице! А я, как всегда, ключи забыла! Бегу и боюсь – вдруг никого дома нет, а на телефоне у меня деньги кончились! А вы, конечно же, дома! Что, и папа дома, да?

– Да, Лен, он дома...

– С этим телефоном – ну прямо беда, теть Лиз! Жрет и жрет деньги, как ненасытный! Вот когда вы мне деньги на счет скидывали, и трех дней не прошло, правда? И вот, пожалте, уже кончились! Вроде я не так уж много по нему и болтаю...