Игры сердца - Анна Берсенева Страница 29

Но убедить Таню в том, в чем ее не убедила жизнь, было невозможно. А жизнь, похоже, убедила ее как раз в противоположном тому, в чем пыталась убедить Нелька.

– Талант, безусловно, явление внутреннее, – усмехнулась Таня. – Но чтобы он стал явлением внешним, нужны стимулы. Будить его нужно ежедневно, иначе он так внутри и останется и потихоньку там зачахнет. А ты не то что талант – себя будить не станешь, если в институт не надо будет ходить. Так что, Нелька, не умничай. И не увиливай – пообещай мне, что учебу не бросишь. И учти, отвлекающие обстоятельства всегда найдутся.

Про отвлекающие обстоятельства Таня знала получше, чем Нелька: ей пришлось учиться во время войны, и таким обстоятельством, отвлекающим от учебы на филфаке, была для нее работа санитаркой в госпитале. Нелька была уверена: если б ей пришлось так работать, она про какую-то там учебу и думать бы забыла.

Так что Таня видела ее насквозь и обещания учиться требовала не зря.

– Ну, не брошу, не брошу… – нехотя протянула Нелька. – Буду каждое утро по будильнику вскакивать и как бобик в институт мчаться со всех лап.

Но будильник ей заводить не пришлось: когда она начала жить у Олега, то выяснилось, что она жаворонок и без всякой побудки просыпается с первыми лучами солнца или даже совсем без лучей – была зима, и солнце своим появлением не баловало. Дома это обстоятельство выясниться не могло, потому что Нельку будила Таня, которая просыпалась еще раньше. Ну, а Олег работал ночами и вставал поздно, так что опыт с пробуждением получился у нее чистой воды.

И сегодня она тоже проснулась раньше Олега и, повернувшись на бок, принялась его разглядывать.

Конечно, такой вот, спящий, утренний, он выглядел не так притягательно, как вечерами – неважно, в какой-нибудь компании или с Нелькой наедине. Но ведь по утрам и сама она вряд ли выглядела сексапильно, и Мэрилин Монро наверняка сексапильно не выглядела. Что такое сексапил, Нелька давно уже выяснила. И что она обладает этим качеством в полной мере, было ей понятно.

Во всяком случае, в ту ночь, когда она впервые осталась у Олега, он был так неутомим и страстен, что она забыла даже о боли, с которой оказалась связана первая физическая близость с мужчиной. Не сразу, конечно, она об этом забыла, а, наверное, под утро только, но забыла ведь все же – Олегу удалось заставить ее забыть обо всем. И дело здесь было не столько в нем, сколько в ней, в этом ее сексапиле; во всяком случае, он так сказал.

– В тебе, Неличка, такая секс-перчинка, что у любого мужика на тебя обязательно встанет, и за ночь не раз, – сказал Олег, прижимая Нельку к своему влажному от усталости боку. И, скосив глаза на ее лицо, поинтересовался: – Смущена?

– Да нет.

Нелька изо всех сил постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучало никакого смущения. Еще не хватало! Что она, какая-нибудь Фрося с макаронной фабрики?

– Ну и правильно, – усмехнулся Олег. – Егоров прав: девушку надо вовремя лишать иллюзий. И прививка здорового цинизма никому еще не повредила. Крепче будешь.

И тут же он подтянул Нельку повыше, уложил животом к себе на живот и, положив ладони ей пониже спины, принялся ласкать ее так, что она забыла думать про какие-то там прививки, слова, смущение… Он умел делать все, чтобы она забывала обо всем, и продемонстрировал ей это свое умение в первую же ночь.

И вот теперь, три месяца спустя, она смотрела на него спящего, утреннего и думала, что если бы он прямо сейчас повторил ласки той ночи, то она ничего не имела бы против.

Олег приоткрыл глаза, окинул Нельку туманным взглядом.

– Ты есть или ты мне снишься? – спросил он.

Голос его путался в густой бороде.

– Снюсь, – ответила Нелька.

– Неужели? – усмехнулся Олег; похоже, он уже проснулся окончательно. – А отчего тогда мое огромное физическое возбуждение?

И он недвусмысленно взглянул на одеяло, которое эффектно приподнялось у него над животом.

Нелька расхохоталась.

– А возбуждение наступило от естественных физиологических причин! – заявила она. – У тебя утром всегда так. Просто потому, что ты мужчина.

– А отчего ты такая умная, в твои-то юные годы и при твоей-то миленькой мордашке?

Олег быстро перевернулся на бок, сбросил с себя одеяло и, навалившись сверху, прижал Нельку к кровати.

– Откуда такая роскошь взялась в моей жизни? – Он целовал ее, щекотал бородой ее губы. Он был тяжелый, горячий, необыкновенный! – Можешь объяснить?

– Не могу…

Нелька приподнялась ему навстречу. Утренняя близость нравилась ей даже больше, чем ночная, хотя ночами ей казалось, что больше уже некуда.

«Я в него влюблена, – думала она, когда уже лежали рядом, отдыхая, и все ее тело было наполнено приятным звоном. – Как это, оказывается, здорово!»

Завтракать не стали. Нелька и всегда ела по утрам только потому, что Таня заставляла, и Олег с тех пор как перестал работать дворником и попусту тратить, как он объяснял, энергию, тоже стал на завтрак только кофе пить.

Вот кофе в отличие от еды у них был всегда. Нелька специально бегала за ним в магазин «Чай-Кофе» на улице Кирова, в красивый китайский чайный домик с разноцветным мозаичным фасадом, где всегда толпились люди, потому что кофе там был лучший в Москве, да, наверное, и во всей стране.

И халву она покупала там же, а когда возвращалась к Олегу на чердак, вся пропахшая кофе, с липкими губами – конечно, не могла удержаться и ела халву по дороге, – то он целовал ее, называл сладким кофейным зернышком и тут же начинал раздевать, и руки у него дрожали от нетерпения… Отлично им было вдвоем!

– Поздно сегодня вернешься? – спросил Олег, когда Нелька уже стояла в дверях, собираясь уходить.

– Ага, – кивнула она. – У меня сегодня вечером натурный класс.

Рисовать обнаженную натуру Нелька не любила. Мужчины-натурщики все были почему-то старые, с болезненными венозными ногами и сморщенными мешочками между ног, а женщины – обрюзгшие или худые. Взгляды у тех и у других были безразличные, и от такой невыразительности взглядов невыразительными выглядели, по Нелькиному впечатлению, и тела тоже. Но почему-то считалось, что рисовать старое тело полезнее для оттачивания мастерства; а может, просто молодые, не вызывающие физического отвращения люди не шли в натурщики.

Впрочем, Нелька ни с кем этими своими впечатлениями не делилась, чтобы не прослыть дурой. Глупые это были впечатления, конечно.

Она сидела в натурном классе, возилась со штриховкой и думала, что увидит вечером у Олега на чердаке. Каждый раз у него происходило что-нибудь интересное, и каждый вечер она возвращалась туда с предчувствием необыкновенной жизни, в которую благодаря ему попала.

Обычно вечерами у Олега собиралась компания, большая или не очень, но всегда шумная. Выпивали, спорили, рассказывали, кто какую картину написал и кто какую пишет…