Бессердечно влюбленный  - Маргарита Ардо Страница 28

Нет, я не сошёл с ума. Для дела это тоже будет полезно. Как говорится в восточной мудрости, «когда дипломатия исчерпана, остаётся женщина». Или наоборот. От перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Я снова почувствовал рукой её тепло, скосил глаза на светлую прядь. Притихла, как озябшая птичка. Ещё вчера, как нахлобучил, так и присмирела. Удивительно даже…

Я не чувствовал за собой вины, что наврал про сокращения – на предприятии всё далеко не плохо. И про приглашение французов тоже. Подумаешь, днём раньше или пятью. Правильно приготовленная ложь – основа дипломатии. А я, цитируя Отто Фон Бисмарка, «был рождён, чтобы стать дипломатом», потому что мы оба появились на свет первого апреля.

– Вам сок, минеральную воду, чай, кофе? – подвезла тележку стюардесса.

Я раскрыл перед Викой столик. Она оторопело взглянула на меня и сказала:

– Спасибо… Кофе, пожалуйста.

Я взял воду. Во рту постоянно сохло. За толстым стеклом иллюминатора начало светать.

– Красиво… – себе под нос шепнула Вика, глядя на облака. – Словно взбитые сливки с клубничным сиропом.

Боже, мне бы и в голову такое не пришло! Интересно, как у неё в мозгах всё устроено? Как у Чарли на «Шоколадной фабрике»?

– А вы уже бывали в Париже? – спросила Вика.

– Несколько раз. Но предпочитаю Альпы.

– Почему? – Розовое солнце коснулось её щеки, и та стала какой-то волшебной. Это её особенность – свет снаружи, а кажется, будто изнутри. Аж дотронуться захотелось.

– Люблю горные лыжи.

– Здорово! – сказала Вика. – А я не умею кататься.

– Это легко.

Она вздохнула. Научу. Представилось, как кладу руку на её ручку, сжимающую лыжную палку, показываю, как держать равновесие. Придвигаюсь близко-близко. Так, что носом касаюсь светлой макушки. Хоть сейчас в неё бы нырнул. Так пахнет!

– Вы часто ездите в горы?

Я усмехнулся: наивная, а работать кто будет?

– Зимой вырываюсь. Не в Альпы, так в Розу Хутор.

– Там красиво, – решилась улыбнуться она, но тут же снова отвернулась к окну.

А в ней что-то изменилось. Столько вызова было в её глазах, что куда делось? Или это ненадолго?! Интересно…

– У нас уже сегодня состоится встреча с партнёрами? – спросила Вика, пытаясь выглядеть деловой.

– Нет, сегодня акклиматизация, – ответил я.

– Вы позволите мне немного побродить по Парижу? Очень очень хочется хотя бы Эйфелеву башню увидеть живьём…

– Ваш брат просил вас далеко не отпускать, – напомнил я. – Я дал слово.

– А вы уже видели Эйфелеву башню? – в её глазах блеснула надежда, что я такой лох, который не посетил самую посещаемую достопримечательность мира.

– Груда бесполезного и очень доходного железа. От Ростовской телебашни отличается только пафосом и чистой прибылью под тридцать миллионов долларов в год, – сказал я небрежно. – Но я вас отвезу посмотреть.

– Правда?! – её глаза вспыхнули радостью. – Спасибо!

Ага, я уже не бессердечный самодур? А ещё песни пела: «Ничего не хочу, ничего не надо…» Знаем мы женское «не хочу». На мысленном табло, как над баскетбольным полем, загорелся счёт: «1:0». В мою пользу, конечно.

Она помолчала и вдруг спросила:

– А вы всё измеряете в годовой прибыли? – в её голосе снова прорезался вызов.

Мда, ненадолго хватило.

– Нет. Но всё должно быть рациональным, – ответил я.

Она чуть мотнула головой в иллюминатор:

– Даже облака?

– Да, – со всей серьёзностью сказал я. – Особенно если это облако тэгов или облако для хранения данных.

Она моргнула и вдруг рассмеялась. Нежно так, негромко, но звонко. Толстопузый депутат вздрогнул и проснулся в кресле через проход. А у меня мурашки по спине пробежали. Чертовски приятно, когда над твоими шутками смеются!

Красивая… Любопытно, как она отреагирует на то, что мы будем жить не в гостинице, а в квартире отца в пентхаузе с балконом, выходящим на площадь Трокадеро, с видом на Эйфелеву башню. Оценит? Должна! Ведь всё, как на её картинках, даже лучше.