Возраст чувственности - Элизабет Бикон Страница 28

– Здесь очень мило, – улыбнулась Ровена, и это была истинная правда. Раньше она спала в одной комнате с сестрой или на узкой кровати в спальне, больше похожей на просторный шкаф, выделенной свекровью, считавшей, что на большее не может рассчитывать нерадивая невестка, не сумевшая уберечь ее единственного мальчика. – Благодарю вас за заботу. И растопленный камин очень кстати, ночь обещает быть холодной.

– Да, скоро уже Рождество, – нахмурилась экономка. – Надо будет сказать на кухне, чтобы купили больше фруктов для утреннего пудинга.

– Прошу вас, не стоит беспокоиться из-за меня, – поспешила остановить ее Ровена. – Я проведу здесь всего одну ночь тихо, словно мышка.

Миссис Крэдок вышла, бросив на женщину подозрительный взгляд.

– Вот уж точно, мышка, – донеслось до Ровены ворчание удаляющейся экономки. – Еще мышей нам не хватало. Надо будет, пожалуй, сказать кухарке, чтобы приготовила еще засахаренные апельсины.

Ровена улыбнулась ей вслед. Рождество – любимый и самый веселый праздник в году. К счастью, личная жизнь Калли и Гидеона, а также лорда Лафрена наладилась. Ее проблемы казались мелкими по сравнению с тем, что довелось вынести им. Ровена стояла и смотрела на огонь, будто желая, чтобы в нем сгорели все ее тревоги.

Сейчас вряд ли удастся заснуть, лучше посидеть у камина, чем ворочаться в постели, перебирая в голове подробности жизни мистера Уинтерли. Казалось, прошло не больше пары минут до того, как дверь в ее комнату скрипнула. Порыв ветра взметнул над тлеющими углями язычки пламени. Ровена клюнула носом и проснулась. Повернувшись, она увидела перед собой лицо, которое не могла забыть с того момента, как вернулась домой после происшествия в лесу.

– Ах, миссис Уэстхоуп, вы проснулись? Я рад. Теперь мы можем поговорить. Надеюсь, это будет так же приятно, как смотреть на вас, не получая в ответ возмущенный взгляд. Вы дрожали во сне, огонь почти потух, и я счел своим долгом вас согреть. – Бархатный голос мистера Уинтерли стих. В полумраке комнаты появилось очертание его фигуры, подсвеченное разгоравшимся пламенем. Уголок губ пополз вверх, должно быть, он увидел ее глаза. – Где же ваше дружелюбие? Леди так себя не ведут.

– Что вы здесь делаете? – выпалила Ровена не задумываясь – так велико было ее возмущение. Сон мгновенно улетучился.

– Боюсь, если я не подкину дров в камин, к утру вы замерзнете. Но не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем, – ответил Уинтерли тоном человека, приглашенного на вечеринку и предвкушавшего отличный ужин и партию в карты.

– Несомненно. А теперь уходите, иначе я позвоню в колокольчик, и вас выставят силой.

– Это непросто сделать. Не верите? Можете попробовать.

Уинтерли широко улыбнулся и сделал шаг к ней. Оставленная Ровеной на каминной полке оплывшая свеча осветила его мужественный профиль, но, к сожалению, не смогла осветить мысли.

– Мне всегда сложно было устоять перед искушением. Можете спросить горничную, которая прибежит на звонок, если мне не верите.

Ровена поднялась и отошла вглубь комнаты, к столику, желая, прежде всего, уберечься от воздействия этого человека. Потянувшись к колокольчику, звук которого никого не порадовал бы в этот час, она повернулась и в упор посмотрела на Уинтерли.

– Интересно, чья репутация пострадает больше, миссис Уэстхоуп? – спросил Джеймс, будто обсуждал двух незнакомых людей, оказавшихся случайно в одной комнате.

– Вашей уже ничто не повредит, – язвительно бросила Ровена.

– Что ж, тогда не будем медлить и подготовимся к скандалу. Меня, вероятно, потом выставят за дверь, брат и Гидеон мне не помогут, но меня такой исход вполне устраивает.

– Не понимаю почему. – Она решила, что должна удивиться, ведь он не знает, что она слышала их с братом разговор и в курсе, что он мечтает уехать.

– И вы спрашиваете? Разве вы не владеете полной информацией благодаря привычке подслушивать под окнами?

– Что за чудовищные обвинения?

– Именно чудовищные. Так что ж, займемся более приятными вещами, раз говорить нам не о чем?

Ровене казалось, что все происходящее ей снится.

– Нет, – оторопев, произнесла она. – Что за абсурдные идеи приходят вам в голову?

Уинтерли невозмутимо смотрел прямо ей в глаза. Может, ей лучше признаться, тогда он скорее уйдет?

– Я дала себе слово, что в моей жизни больше не будет мужчин! – выкрикнула она, словно он готов был наброситься на нее немедля.

Женское чутье очень некстати стало нашептывать, что Уинтерли вполне мог оказаться прекрасным любовником.

– Ну, если соблазнить вас не удастся, давайте вернемся к нашим делам.

– У нас нет с вами никаких дел, нам нечего обсуждать, – вскинула голову Ровена.

– Как интересно, – хрипло произнес Уинтерли. – Молодая вдова, отвергающая плотские удовольствия и не желающая делать признание, которое заставило бы меня покинуть ее спальню. Какая головоломка! Но у меня есть целая ночь для ее решения.

– Вы не можете здесь находиться. Вам действительно лучше уйти.

– Понимаете, какая штука, мне ведь запрещено уходить. Необходимо соблюдать постельный режим, знаете ли. Леди Лафрен и моя невестка согласились отдать мне одежду только завтра. Кстати, до утра меня никто не будет искать, к тому же ваша спальня – последнее место, куда они наведались бы. Итак, как вы понимаете, у нас впереди вся ночь, у вас достаточно времени рассказать, что же вы услышали, хотя и решительно отрицаете сей факт.

– Прекратите. – Ей самой было непонятно, говорит ли она с Уинтерли или внутренними демонами. – Мы знакомы лишь три дня, это слишком маленький срок, чтобы установить приятельские отношения. Мы чужие друг другу.

– Хм, да вам известно обо мне больше, чем кому-либо, за исключением, пожалуй, Люка.

Уинтерли склонился к самому ее лицу, оставляя лживые слова, готовые слететь с языка, невысказанными. Казалось, он способен заглянуть ей в душу, что она не могла позволить, как вдова и дочь священника.

– Но моему брату, как близкому родственнику, позволено знать мои тайны. А вам нет.

– Не понимаю, о чем вы, – пролепетала Ровена.

– Ложь – большой грех. – Глаза Уинтерли сверкали так, что заглушили яркое пламя свечи.

Ах, великая сила законов природы. Ей пришлось сжать руки, чтобы сдержаться и не прикоснуться к нему. Присутствие Уинтерли невозможно было игнорировать, его мужская привлекательность была столь очевидна. Ровена даже не подозревала, что в тайниках ее души прячутся такие греховные желания. Ей хотелось исследовать каждый дюйм его обнаженного тела, другая же, более разумная ее часть велела скорее бежать от этого красивого и опасного человека.

– Если бы я и имела представление, о чем вы говорите, мистер Уинтерли, хотя это не так, я бы ответила, что умею хранить тайны.